Весна в краю родников

— Как не читали! А муллы, ишаны, шейхи? — заступилась за ученых людей тетушка Бибиойша, но ее слова встретили общим смехом: почему же муллы не воспользовались секретами, если это так просто?

У Бибиойши был заготовлен ответ: не было на то соизволения господа — пускать секреты в ход… Досточтимая тетушка говорила то, что привыкла говорить.

А мы, даже самые малые по возрасту, уже знали больше: то, чему нас учила школа. Все эти выдумки, говорили нам учителя в школе, на пользу религии.

Я помню, что однажды мне удалось даже поспорить с тетушкой, и она не нашлась что ответить. Дело было так. Почтенная Бибиойша толковала женщинам в утешение, что блага, наслаждения и радости не имеют в этой жизни цены и стремиться к ним грешно. Я слушал, слушал и вдруг при общем молчании задал тетушке Бибиойше вопрос:

— Тетя, а зачем же вы сами обзавелись садом и лугом, украсили свой двор? И покушать вы любите, и нарядные вещи у вас… Разве все это не грех?

Я нисколько не собирался ее обидеть, я просто спросил, чтобы лучше понять ее слова… Женщины улыбнулись, а тетушка растерянно поискала глазами бабушку, нахмурилась, сердито поглядела на меня.

Я выскочил из комнаты. Мне было немножко совестно, что я обидел славную женщину, но я чувствовал вместе с тем и радость какой-то маленькой победы. Над кем? Над притеснителями из старого мира. Ведь тетушка Бибиойша за них, хотя сама никого не притесняет.

Победа окрыляет. И я зашагал по улице, воодушевленно распевая песню:

Повержен враг, и настал наш черед,
Советскую власть учредили.
Вместо зинданов в Таджикистане
Советские школы открыли!

«БИБИМУШКИЛЬКУШО»

В разгар лета я заболел. Пропал аппетит, кровоточили десны, в животе ноющая боль.

— Тебя сглазили! — решила бабушка и сходила за старухой-знахаркой.

Старуха объявила, что в меня вселилась чья-то злоба, надо ее изгнать. Она зачерпнула пиалу золы из очага, завернула пиалу в платок и стала водить ею по моему животу, читая заклинания:

— Пусть рука моя станет целительна, пусть изыдет злоба из тела этого мальчика. Чья бы это ни была злоба, соседа ли, прохожего, родственника или даже дервиша[36], пусть уйдет-исчезнет, перейдет к собаке либо к кошке, удалится в долины-степи, в горы-долы. Рука моя — не моя рука, это рука святой исцелительницы-биби, рука биби Ойши, рука биби Фатимы, рука биби Соджиды́… Прочь, напасть! Сгинь! С пальцев ног его сгинь, с макушки головы сгинь, с кончиков пальцев рук сгинь! Мальчик наш да будет неуязвим, да избавится он от злого глаза!

Затем старуха развязала платок и сказала бабушке:

— Теперь мальчик поправится! Смотрите, Бимухаррам[37], злые силы покинули нутро вашего внука и переселились вот сюда.

Она показала пиалу: в золе было углубление. Пока знахарка гладила мой живот, зола от встряхивания осела, и образовалась ямка. Бабушке было велено отнести золу в степь и развеять ее там.

Не знаю, куда перешла «злоба», но мне не стало лучше. Несчастная бабушка совсем извелась и не знала, чьим советам следовать. Один из родственников предлагал раздобыть ужа, сварить его и поить меня этим отваром. Соседка настаивала на своем, уверяла, что медвежье сало — «самое верное средство от любой напасти». Но я и слышать не мог об ужах да о медвежьем сале.

Тогда бабушка кинулась к ишану Гозихонтуре: он слыл очень ученым человеком.

Ишан смог явиться к нам лишь на второй день. Он прибыл верхом, румяный, седобородый, в не стиранном ни разу легком халате поверх новеньких штанов и рубашки. Беспрестанно перебирал четки. Бабушка потом рассказывала, что костяшки четок священные, особые.

Ишан, скрестив ноги, сел возле моей постели. Полуприкрыв глаза и перебирая четки, он принялся монотонно читать молитву. Меня охватила дрема, я незаметно уснул.

Не знаю, долго ли я спал, а когда проснулся, ишан чаевничал в сторонке с бабушкой.

— Что тебе приснилось? — спросил он.

— Черная собака. Я от нее спасся: перебежал через ручей и взбежал на горку!

— Черная собака — это болезнь, — важно истолковал ишан. — Алхамдуллило! От собаки избавился — и от болезни избавишься: раз на горку взбежал, значит, болезнь осталась позади…

Как и та старуха-знахарка, ишан получил от бабушки вознаграждение.

Прошел после его прихода и день, и второй, а легче мне не становилось… Бабушка иссохла от горя. В слезах сиживала возле меня и мать. Почему они не звали ко мне врачей, которые в городе уже были, мне не понять, но думаю, наверное, потому, что тогда больше еще верили в заклинания и ворожбу, чем в людей в белых халатах и таблетки.

И вот по настоянию своей подруги, чтицы Бибиойши, бабушка решила устроить обряд «бибимушкилькушо» — «избавления от тягот».

* * *

Я лежу на суфе, наблюдаю уголком глаза, как мечется бабушка в хлопотах, готовясь к обряду. Ведь придет много женщин.