Весна Византии

Обычно Николас держал при себе свое мнение о людях выше его по положению, и если уж он решился в этом случае сделать исключение, то Грегорио сразу это заметил… И вот теперь перед ним стоял человек среднего роста, в потрепанной сутане, с раскрасневшимся лицом и загорелой тонзурой. Нечесаные волосы нависали на глаза, пронизанными алыми жилками.

― Мы получили церковное дозволение, ― сказал ему Грегорио. ― Прошу вас, брат, присоединяйтесь к нам. Здесь есть отличная рыба.

― Дозволение? ― прозвучал громовой бас.

― От аббата монастыря святого Бертина.

Разумеется, это было ложью чистой воды, но стряпчий хотел проверить, как многое монахам обсервантинцам известно о бургундской политике.

― Сын монашенки и священника, ― бросил фра Людовико. ― Посмешище всей Бургундии. ― Он уселся на стул, который до него занимал де Камулио.

― Канцлер ордена Золотого Руна, ― проронил Грегорио с едва заметным осуждением в голосе. ― Я слышал, что он со своим предшественником сместил с поста Язона за то, что тот не сдержал данных обещаний, и заменил его в качестве покровителя ордена святым Гидеоном, предпочитая тем самым Святой Дух Овидию, а Священное Писание ― «Метаморфозам», и, как обычно, истину ― досужим домыслам.

― Богоматерь, Бургундия и Монжуа Сент-Андриё! ― взревел в ответ монах и с невозмутимым видом угостился рыбой. ― Таков, насколько мне известно, боевой клич герцога. Поскольку он не добавил сюда имена ни Язона, ни Гидеона, я не могу понять, почему он не вернется к святому Андрею, первому покровителю Ордена, миссионеру обоих побережий Черного моря. Пока рыцари не испугались дождливой погоды, они всегда собирали капитул в ноябре. Но теперь, разумеется, этот проклятый грек-перевертыш, Фома, заполучил голову святого Андрея в Рим, и с ее помощью оплачивает услуги своих блюдолизов. Никогда не слышали о Сантамери?

― Сантамери? ― покорно переспросил Грегорио.

― Франкский замок в Сент-Омере, Сент-Омер в Морее. Папа и миланский герцог послали Фоме солдат, но он с ними не поладил. Иначе бы жители Сент-Омера были бы до сих пор живы. Я так понимаю, хлеба больше не осталось?

― Я велю принести еще, ― пообещал стряпчий. ― Вы надеетесь, что герцог лично возглавит крестовый поход, или просто даст денег?

Монах поиграл ножом. Подбородок его был весь перепачкан жиром.

― Хотите, чтобы я рассказал вам о том, как один самоцвет из призового кубка турнира мог бы убить двадцать сарацин. Я обсервантинец, мальчик мой. С самого дня своего основания мы взывали к совести королей. Я жил в Иерусалиме. Каликст посылал меня в Персию и Грузию как нунция латинян. Он пытался заслать меня и в Эфиопию. Я не просто монашек с колокольчиком из какой-нибудь уютной часовни, устланной коврами. У меня есть власть проповедовать, выслушивать исповеди, крестить и даровать причастие. Я тружусь, я не жду помощи от алчных людей. Я заставляю их помогать мне. Я был уверен, что ваш Юлиус ― подлец и негодяй.

― Козимо де Медичи тоже полагал так, пока мы не доказали обратное. Сперва нужно узнать наверняка, прежде чем обвинять человека, ― сказал ему Грегорио.

― Вот и я о том же. Я думал о том, что он подлец, намерен набить себе карманы и сбежать вместе с остальными своими дружками. Я ошибался. Вы послали солдат в Трапезунд? Мне только что рассказали об этом.

― Кто именно? ― поинтересовался Алигьери.

Францисканец с набитым ртом ответил своему собрату посланнику:

― Друг одного друга. ― И он вновь вернулся к еде. ― За кого они будут сражаться?

Грегорио постарался сохранить спокойствие.

― За своего капитана Асторре, который подчиняется Николасу. За кого же еще?

Монах поковырял щепкой в зубах, вытащил ее изо рта и начал бездумно вертеть между пальцев.

― Я вас серьезно спрашиваю, за кого собирается сражаться этот ваш мальчишка Никколо?

Михаил Алигьери счел своим долгом вмешаться:

― Брат мой, он полностью предан императору и Медичи. Я уверен, что он человек порядочный. А даже если и нет… разве у него есть иной выход?

― Он может сражаться за самого себя, ― предположил фра Людовико. ― Бросить компанию, забрать деньги и направиться куда-нибудь еще, например, в Венецию. Похоже, мессер Проспер де Камулио терзается сомнениями. Полагаю, вы от него немногого добились сегодня. Хотя, конечно, он ведь привел с собой Михаила.

― Вопреки вашим приказам? ― поинтересовался Грегорио. Он осознал это уже давно и теперь решил рискнуть.

― Конечно, ― подтвердил фра Людовико. ― Что он хотел о вас узнать? Ни вы, ни женщина, которая владеет компанией, не играете никакой роли. Важно, что будет делать этот парень в Трапезунде. Вот на нем уж точно я вижу дьяволову печать.

― Я слышал, что случилось во Флоренции, ― веселым тоном заметил Грегорио. ― Тем не менее, мы с мессером Алигьери могли поговорить, и в этом не было бы большого вреда. Он мог бы рассказать мне о Трапезунде.