Весна Византии

― Или из Тифлиса в Эрзерум, ― предположил шкипер. ― Полагаю, Узум-Хасану помощь сейчас не помешает. ― Когда он волновался, в речи Легранта начинал проскальзывать шотландский акцент.

― Но ведь наш друг фра Людовико и его спутники именно за этим и отправились на Запад, ― воскликнул лекарь. ― Чтобы христиане помогли им защитить Трапезунд! Среди них был и посланец Грузии… Не помню, сколько он обещал выставить солдат, но думаю, немало.

― Вы должны доставить ее в Батум, на грузинской границе, и там ждать посланника, ― сказала Виоланта. ― Отсюда до Батума всего сотня миль, и еще меньше ― до францисканского монастыря в Акхалзике. К тому времени, как галера вернется, нам уже будут известны планы турков. Возможно, вы даже пожелаете на сей раз бросить якорь в какой-нибудь менее заметной гавани. Свое отсутствие вы можете объяснить торговыми нуждами, ведь сейчас самый подходящий сезон для торговли рабами.

― А дети тоже отправятся с ней? ― поинтересовался священник.

― Речь не идет о бегстве, ― отрезала Виоланта Наксосская. ― Женщины и дети остаются во дворце. Что касается плана, то о нем пока не знает даже сам император.

― Но гребцы будут венецианцами? ― поинтересовался рыжеволосый шкипер, который уже успел оценить ситуацию.

― Это будут самые лучшие и доверенные люди, ― ответила принцесса. ― Мы щедро оплатим их услуги. Однако вы можете взять собственных матросов и старших офицеров, включая мессера Легранта, если он того пожелает и если вы готовы на время с ним расстаться. Плата будет достаточно высока.

― К примеру? ― поинтересовался лекарь.

Она хорошо знала флорентийские расценки и намеренно удвоила сумму. Едва ли они могли проявить недовольство…

― Я не прошу решать прямо сейчас, ― добавила Виоланта. ― Вам будет дана аудиенция. Я сказала императрице, что даже если вы откажетесь, она может рассчитывать на ваше молчание. В любом случае, она надеется увидеть вас, когда вы принесете императору завершенную работу.

― Какую завершенную работу? ― изумился Тоби. Принцесса покосилась на Легранта.

― Они ничего не знают, ― пояснил тот. ― Сейчас об этом казалось как-то неуместно говорить.

― О чем говорить? ― вновь с досадой подал голос лекарь. Инженер поднялся с места.

― О том, над чем Николас работал в этой комнате. Я ему немного помогал. Он оставил записки, чтобы я мог продолжить. Это подарок императору. Когда все будет готово, мы отошлем это во дворец.

― Что будет готово? ― настаивал Тоби.

Виоланта наблюдала за ними, уверенная теперь, что не ошиблась. Она была рада, что явилась сюда сама. Шкипер… лекарь… раб, явно бывший доверенным лицом погибшего юноши…

А священник? С ним не так просто… Лысый лекарь все время задавал вопросы, но капеллан лишь слушал и наблюдал. Наблюдал за принцессой, в то время как она наблюдала за ним.

Легрант наконец встал и, переглянувшись с чернокожим, обернулся к остальным.

― Ладно, можете пойти и взглянуть. Госпожа также, если пожелает. Мы держали дверь запертой.

Вспомнив о хороших манерах, они пропустили принцессу первой. По пути Виоланта обратилась к Тобиасу Бевентини:

― Я думала, мессер Никколо показал вам манускрипты.

Лекарь почему-то покосился на Джона Легранта, а не на нее.

― Да, из дворца он принес кое-какие медицинские книги.

И шкипер, в свою очередь, ответил лекарю, а не Виоланте.

― Это было не так уж важно. Просто помогало занять время… Он почерпнул идею из манускрипта, который принес вместе с твоими книгами. Византийцы переписывали древние греческие трактаты, а арабы, завладев ими, в свою очередь, пересказали их по-своему. После чего рукописи вернулись к грекам в качестве даров или добычи. В Диарбекре один араб пару сотен лет назад создал труд, посвященный механическим устройствам. Копия этой книги обнаружилась во дворце. Николас ее увидел и кое-что построил, исходя из тех чертежей. Вот и все.

― Басилевсу это показалось любопытным, и он постарался развить дарование мессера Никколо, ― промолвила принцесса. Она видела, как напряженно размышляют ее спутники. ― Так где же сие творение?

― Здесь, ваше высочество, ― и с этими словами шкипер распахнул дверь.

Ей доводилось видеть чертежи, ― разумеется, там была сплошная чепуха. Но все же чепуха эта заинтересовала императора, и не было причин, почему бы ловкому изобретательному человеку, обладающему талантом и терпением, не изготовить из дерева и бумаги забавную игрушку, чтобы доставить императору удовольствие… Однако увидела принцесса вовсе не игрушку, а оживший образ того самого безумного чертежа. Теперь он превратился в произведение искусства, но также своего рода памятником лукавому, добродушному изобретателю. И не только ему. Он отражал суть и человека, своими руками сотворившего это чудо…