Веснушки — от хорошего настроения

— И в нашей армии, между прочим, обученных солдат, которые отслужили свой срок, увольняют в запас. Но армия продолжает существовать. На место ушедших в запас прибывают новобранцы. Они, конечно, правое от левого отличают, но в военном деле нередко на обе ноги хромают. Для того и остаются в строю командиры, чтобы обучить, подковать их как следует.

— Это я понимаю, — сказал Стасик. — Что ж мне, самого себя подковывать?

— Командиры без войска не остаются. Разве лишь, когда в запас по старости уходят. А ты ещё совсем юный командир. До пенсии тебе жить да жить. И вдруг такое: «Командовать некем…»

— А кем же мне командовать?

— Сам решай. У меня нет такого права, чтобы тебе приказывать, — усмехнулся Тим. — Ты же командующий, а я всего-навсего сержант.

Тут в комнату вошла вожатая Любовь Павловна. Увидела Тима и, ахнув, чуть было не бросилась, как Стасик, ему на шею. Но глянула на мальчишек и остановилась смущённая. Тим тоже почему-то растерялся. Вскочил со стула, одёрнул китель и, вытянувшись, отдал честь, хотя — это даже Стасику известно — без фуражки военные не козыряют. Тим понял свою оплошность и поздоровался с вожатой за руку.

Он долго не выпускал её ладонь из своей руки. А Любовь Павловна смотрела на него такими глазами, словно перед ней стоял сам Маршал Советского Союза или по крайней мере герой кинокартины «Сильные духом».

Так они помолчали-помолчали и вместе вышли из комнаты. Тим забыл фуражку на столе. Вернулся за ней, сказал, что ему надо спешить куда-то по важному делу. Торопливо попрощавшись, наказал Стасику серьёзно подумать, стоит ли генералу в таком юном возрасте в запас уходить.

Потом ребята видели в окно, как Тим со старшей вожатой медленно ходили по школьному двору взад-вперёд и о чём-то разговаривали. Как видно, дело у них было и не такое уж срочное…

После встречи с Тимом Стасик обегает все комнаты в интернате: узнаёт, кто из детей не уедет на каникулы. Составляет список. Набирается человек сорок. Это, конечно, не та команда, что была у Стасика зимой. Но продолжать игры всё-таки можно. «Мы ещё повоюем!» — ликует Стасик.

Глава III Уговор дороже денег

Не хочется Стасику понапрасну директора беспокоить. Но надо. Такие события назревают: — без его поддержки не обойтись.

Стасик стучится в дверь и слышит в ответ:

— Входи, входи, Стасик!

До чего ж проницательный человек Владимир Семёнович! Стасику ни за что бы не определить по стуку, кто стоит за дверью. Все стучатся одинаково, разве угадаешь! А вот Владимир Семёнович не только узнал, но, глянув на Стасика, продолжает и дальше верно угадывать:

— Вижу, вояки из Студёных Ключей тебя не на шутку встревожили…

— А вы, Владимир Семёнович, откуда знаете, что я из-за этого пришёл?

— Из-за чего же ещё? Ты же ко мне по пустякам не ходишь.

— Значит, вам тоже будет обидно, если нас победят?

— Как же иначе!

— Значит, вы тоже волнуетесь?

— Ещё бы! Мне, директору, честь родного интерната дороже всего.

— А вы не волнуйтесь, Владимир Семёнович! Я с ребятами план разработал, как нам подготовку развернуть.

— Ну, коли такое дело, придётся, видно, тебя, Стасик, назначить моим заместителем по боевой части.

— У вас, Владимир Семёнович, уже есть заместитель. Но она против боевой части…

— На Наталью Ивановну намекаешь? Она у меня заместитель по учебному делу. Но если в твоём отряде будет образцовый порядок, то Наталья Ивановна только порадуется. Крепкая юнармейская дисциплина школьным делам верная помощница. Постарайтесь убедить Наталью Ивановну, что ваши игры не помеха учёбе. Сейчас каникулы, многие воспитатели ушли в отпуск. Значит, вам самим придётся организовывать себе интересную жизнь. Побольше самостоятельности! Не ждите, когда вам всё разжуют и поднесут на блюдечке: «Кушайте, милые детки!»

— А мы и не ждём. Мы уже начали…

— Хорошее начало — половина дела. В чём же затруднение?

— Нам бы, Владимир Семёнович, устроить походную жизнь.

— Не возражаю. Времени свободного у вас теперь предостаточно. Ступайте с Любовью Павловной в поход — на все четыре стороны!

— Не о том я. Надо бы нам и жить на улице.

— На улице? Что-то ты не то говоришь. Как же вы, посреди улицы жить хотите? Вы же не беспризорные.

— Конечно, посреди улицы нельзя. Это я понимаю. А вот в палатках во дворе можно. Мы бы туда и матрацы свои перетащили, чтобы не на земле спать.

— С ночёвкой, выходит? Под звёздным небом? Заманчиво. Но палаток-то нам шефы подарили всего-навсего три штуки. Всей твоей команде в них не разместиться.

— А мы по очереди будем спать: сегодня — одни, завтра — другие.

— Против этого возражений не имею. Действуй! Только давай заключим договор. Дадим обязательство друг другу. Пообещай мне, что твои командиры и ты сам, все, кто переселится в палатки, не будут нарушать общепринятого порядка и станут ложиться спать точно по расписанию.

— И часовых ставить нельзя?

— Часовые могут сменяться весь день, но после десяти вечера всем спать. Обещаешь?

— Обещаю.

— Нарушите договор — лишитесь походной жизни. Так и знай! За порядок в интернате я отвечаю. И в этом деле ты помогать мне обязан. На то и командиром поставлен.