Веснушки — от хорошего настроения

— А ещё, Владимир Семёнович, наша поварская команда решила каждый день работать. Борька Титов у нас главный кашевар.

— Дам указание столовой, чтобы на всю вашу армию ежедневно отпускалось по ведру картошки.

— И больше ничего? На одной картошке сидеть? Мы ведь в столовую не хотим. Мы будем сами себе готовить.

— Сами себе? А справитесь ли?

— У нас же целая команда поваров. Справимся. На костре вкуснее получается и картошка, и уха, и каша, и шашлык. С дымком! Как в настоящей походной жизни!

— Спору нет — с дымком вкуснее. Уговорил. Прикажу снабжать необходимым провиантом. А готовить будете под наблюдением интернатского шеф-повара. Согласен со мной?

— На все сто процентов!

— Ну вот и хорошо! Больше претензий, значит, нет? Зато у меня есть одно обязательное требование. Оно заключается вот в чём. С нашими воспитательницами я договорился: они дадут вам как можно больше свободы, не будут сковывать вашу инициативу. Вся ответственность, таким образом, ложится на мои директорские плечи. Если с вами что-нибудь произойдёт, отвечать буду в первую очередь я. Видишь, какая ситуация?

— Я вас никогда не подведу! — говорит Стасик.

— Знаю. Надо, чтобы и другие не подводили. Будьте заботливыми и взыскательными, как настоящие командиры-воспитатели. Коли трудность какая возникнет, милости прошу ко мне за советом. И Любовь Павловна всегда к вашим услугам. В военных делах Тимофей поможет. С бухты-барахты ничего не предпринимайте. Вот такое моё требование. Ну как, по рукам? — И директор протягивает руку.

— По рукам! — отвечает Стасик и, как равный равному, пожимает директорскую ладонь.

Глава IV Без пароля не пускать!

Дозорный Саша Козин сидит на дереве в гуще дубовых веток. Он выбрал самый толстый и крепкий сук. Пристроился на нём поудобнее, поджал ноги. Прикрыл голову широким лопухом, чтобы рыжие волосы не выделялись на фоне зелени.

Сверху отлично видно длинное и прямое как стрела шоссе. Оно бежит из Студёных Ключей мимо школы-интерната, разрезая лес пополам. Дубы и клёны недвижно сомкнули свои раскидистые кроны. День сегодня погожий, без ветра, без тёмных тучек на небе. Сплошная голубизна над головой.

В интернатском дворе, который хорошо виден с наблюдательного пункта, с утра бьют барабаны, сигналит горн, слышатся чёткие шаги марширующих юнармейцев, отрывистые голоса командиров. Идёт спортивная подготовка.

Саша Козин вспоминает, как недавно они со Стасиком разбивали там, во дворе, палаточный городок.

Перебравшись из комнат в палатки, мальчишки теперь живут по-военному. Под звуки горна они просыпаются по утрам, сбегаются на физзарядку, дружным строем отправляются к костру на задворье (до чего же лихо наловчился Борька Титов готовить шашлык «по-походному» и выкатывать поджаристую картошку из кострового жара!). Затем — кто в лес, кто в тир, кто на лужайку. Каждый с определённым заданием.

И лишь поздно вечером под звуки того же горна, который будит их, ребята спешат ко сну, чтобы завтра снова начать увлекательную юнармейскую жизнь.

С высокого дерева можно, не напрягая зрения, разглядеть ракету на канате, три палатки посреди двора, на задворье — блиндаж и полевую кухню, а чуть подальше, над канавой, — мост, сколоченный мальчишками из досок.

Всё это военные объекты. На них в первую очередь и зарится неприятель. Но там, где зимой были ворота, у главного интернатского входа, перегороженного теперь полосатым шлагбаумом, стоит возле будки недремлющий караульный. Это Сашин дружок — большеглазый и белобрысый Женька. У него, как и у Саши, в руке длинный шест, обструганный до белизны. По распоряжению Стасика мальчишки в столярке наготовили посохов на всю армию. И Саша получил точно такую же палку.

Вид у Саши важный — ведь ему доверили охрану палаточного лагеря! Нельзя допустить, чтобы неприятель приблизился. Любому человеку, который не знает пароля, дозорный может приказать повернуть обратно. А если он не послушается, то Саша поднимет посох и громко крикнет: «Стой! Ни с места! Стрелять буду!»

Конечно, в дозоре лучше сидеть молча, не стрелять и не подавать голоса. Но мало ли что может случиться. Потому-то и разрешает устав часовому открыть огонь, когда обстоятельства потребуют. В дозоре надо смотреть в оба.

Пока вокруг ничего подозрительного. Пропылил грузовик с какими-то ящиками в кузове, промчались две легковые машины, торопливо прошагали по обочине дороги трое военных. И больше никого! Так можно просидеть и час и два, пока не придёт разводящий Мерлин. Хуже нет бесполезного сидения на дереве. Но такова участь часового — терпение и выдержка. Нога, неудобно согнутая в коленке, начинает зудеть, набухать тяжестью. Хорошо бы свесить ноги с ветки и поболтать ими, чтобы они отдохнули. Но внизу листва редкая, свешивать ноги опасно: могут заметить. Приходится терпеть. Саша осторожно привстаёт и снова приседает. Отёкшей ноге становится чуть-чуть легче. Саша замирает в листьях как окаменелый.

Вдали показывается человек. Приближается. Теперь заметно, что это военный. Широко шагает по пыльной дороге. Да это же танкист Савельев! Ну да, он самый!