Весны гонцы. Книга 1

— Садитесь, — коротко пожав ей руку, он ушел за стол. — Вы из концертной бригады? Очень приятно, что приехали. Давненько у нас артистов не видали. Что хорошего скажете? — Он едва заметно усмехнулся. — Или плохого?

Алёна почувствовала скрытую за дружелюбным тоном насторожённость. ещё бы, «орала дикобразным голосом», и мысли её запрыгали в полном беспорядке.

— Ничего хорошего… — От волнения голос зазвучал нетвердо. Алёна разозлилась на своё дурацкое смущение, а заодно и на собеседника. — Что у вас творится? — напала она на него. — Самое злобное воображение не придумает: дороги — хуже нету, пылища чертова, ни садика, ни травинки, в чайной мухами кормят, нет ни хлеба в лавке, ни молока. Вообще где забота о людях? На автобазе, на полевых станах даже радиоточек нет. Молодежь напивается, какой-то Голый себе квартиры строит, а райком комсомола куда смотрит?.. И почему молодёжь у вас вся… «враздробь»?

Не улыбнулись ни девушка, повернувшая к Алёне заплаканное лицо с чёрными, как жуки, блестящими глазами, ни Радий Петрович. Он сидел, опершись локтем о стол и, казалось, рассматривал острие хорошо заточенного карандаша, только пушистые светлые брови беспокойно сходились и расходились.

— Информация ваша неполная, — с мрачной иронией заговорил он. — Не только радио, в иных полевых станах коек не хватает, даже уборных, извините, нет. Под контору автобазы заняли баню, а до ближайшей бани — три километра. Со строительством жилья туго…

— На кирпичном заводе нет ни магазина, ни столовой, — перебила девушка, и глаза-жуки заблестели сильнее, — в общежитии спят вповалку… И удивляемся, что к чёрту летит план! Кино показать не всегда удаётся. Только организуешь, так с кинопередвижкой авария на проклятых этих дорогах! А виновата я! В Павловске библиотеку в прошлом году заняли под зерно — книги погибли под снегом. Да что говорить!.. Вот и остаётся тут «накипь», безобразничает, ничего не желает делать, никого не слушает… — Голос зазвенел слезами. — А молодёжный вожак, — она гневно глянула на Радия, — думает — здесь можно командовать, как в армии… Или бодро-весело отделаться шуточками…

— А по-твоему — облить всё керосинчиком и поджечь? Танечка, Танечка, — тоже иронически, но с неожиданной теплотой сказал Радий, — где твой замечательный юмор, где твоя…

— Знаешь, — вскинулась Танечка, — иногда юмор неуместен.

Сначала Алёна была вроде на стороне Танечки и, казалось, на её месте вела бы себя так же, но вдруг что-то в лице и голосе Радия остановило её.

— Почему юмор неуместен? — с усмешкой спросил он. — Работать-то надо? А работать лучше с шуткой, чем со слезами.

— Вот и работай! — уже не сдерживая слез, воскликнула девушка. — Только никогда одна ласточка не сделает весны…

— Таня! — мягко остановил её Радий. — Ты разве одна? Нас тут уже несколько «ласточек». Что ты? Я тебя ещё со школы помню! Никогда ты не бегала с поля боя…

— Это вонючее болото, а не поле боя.

— И болота осушают.

— Осушай своими руками, пока тебя Голов, как других, не сожрет!

Алёна все искала возможности вмешаться в разговор, но как она могла уговаривать Таню остаться, когда сама здесь, можно сказать, в гостях. А вот уже не первое упоминание о Голове, которого она пока не видела, вызвало в ней ещё большую неприязнь к нему.

— Да что это за Голый такой? — нарочно искажая фамилию, спросила она Радия. — Диво дивное, с которым никто справиться не может? И почему, действительно, молодёжь-то «враздробь»?

— А вы её спросите, — скрывая накипавшее раздражение, ответил он. — Я считаю: молодежь можно сплотить. А Татьяна сама, видите ли, дезертировать нацелилась.

— Брось демагогию! — отчаянно выкрикнула девушка. — Сам не веришь, не знаешь, за что хвататься…

— Знаю, — вдруг как отрезал Радий. — За людей хватаюсь. А они, как ужи, выскальзывают. Ведь разные Головы тем и сильны, что собирают «своих» людей, создают себе окружение. И я, конечно, не хочу остаться один. Одного легко оболгать и даже сожрать…

— Радий Петрович, за вами машина, — просунув голову в приоткрытую дверь, сообщила Люба.

— Простите, — сказал Алёне Радий. — Вечером на концерте увидимся. А тебя, Таня, прошу поехать со мной.

В полутемный коридор Дома культуры вошли Арсений Михайлович, Радий и незнакомый плотный человек.

— Добрый вечер. Будем знакомы, товарищи артисты! — заговорил незнакомый человек. — Чалых Иван Михайлович. Зав. отделом агитации и пропаганды райкома партии. Извините, не успел с вами днем повидаться.

Лицо Чалых было плохо видно — тусклый свет падал сверху на волнистые, тёмные, с проседью волосы, но голос, чуть сиплый, добрый, сразу располагал. Никто не успел ответить: из зала донеслись громкие аплодисменты, возгласы, стук — похоже, кончилось многострадальное первое отделение. Шум в зале не смолкал, то чуть спадал, то снова разрастался.

— Доволен народ-то, — сказал Радий.

— Мамочки мои, конечно же, доволен! — подхватила Ольга Павловна. — Кино любое с успехом проходит, а тут живые артисты!

— Но играть в таких условиях невозможно, — не очень уверенно заговорила Зина.

— За всю поездку с нами такого не было! — вырвалось у Алёны.