Веспасиан. Павший орел Рима

* * *

— Что, ты говоришь, он сделал? — взорвался Плавтий.

— Продолжил наступление на Камулодунум, генерал.

— Почему ты так в этом уверен?

Веспасиан указал на запад.

— Взгляни на горизонт. Что ты там видишь?

Плавтий прищурился.

— Боюсь, мои глаза не так хороши, как раньше. Что это, легат?

— Дым, генерал. Много дыма.

— Это вовсе не значит, что там Корвин.

— Корвин не остановился и не собирался это делать.

— Но ведь от брода до Камулодунума с десяток миль. Как он добрался туда так быстро? В твоём вчерашнем донесении говорилось, что он построил на северном берегу рядом с бродом лагерь.

— Это было неправдой, генерал.

Плавтий гневно воззрился на Веспасиана.

— И ты говоришь мне, что давно всё знал и всё равно покрывал его? Это предательство, легат!

— Знаю, генерал. Но скажи я тебе об этом раньше, как мой поступок тоже сочли бы за измену.

— Веспасиан, я отказываюсь понять, как можно считать изменой попытку помешать Корвину нарушить приказ самого императора?

— Потому что никакой это не приказ императора. Он был лишь отдан от его имени. Император не правит. Нам это лишь кажется, в то время как реальная власть в руках...

— Не поучай меня! Я знаю, в чьих руках реальная власть. Но это одно и то же. Нарцисс говорил от лица императора.

— Неправда, генерал! Нарцисс говорит от собственного лица, правда, из императорской тени. Более того, он и есть его тень. Он использует Клавдия для того, чтобы творить свои дела, которые он не может делать открыто. И он ревностно оберегает его, лишь бы сохранить в своих руках власть. Но, поскольку наш император — наивный подкаблучник, он не видит — или отказывается видеть — угрозу, которая исходит от тех, кто находится к нему ближе всего.

— Императрица?

— Она самая.

— Но ведь без него она ничто.

— Неправда. Она мать его сына.

— Но ведь он слишком мал, чтобы править без регента. Рим же не примет в качестве регента женщину.

— Согласен, зато Рим примет в качестве регентов мужчину и женщину, мать юного императора и её брата.

Похоже, до Плавтия дошло.

— Эта женщина как мать истинного Цезаря и этот мужчина как покоритель Камулодуна и основатель новой провинции, Британии. Будучи братом и сестрой, они не могут стать родоначальниками новой династии и потому не представляют угрозы для дома Юлиев-Клавдиев. Скорее они его хранители. Прекрасно, пока что-то не произойдёт с ребёнком. Но на тот момент позиции регентов будут крепки, и преторианская гвардия продолжит их поддерживать.

— Именно. Мы же отлично знаем, на какие мерзости способно императорское семейство. Сестра Клавдия Ливилла уже травила своего сына Тиберия Гемелла, когда её заморила голодом Антония, её родная мать. Уж если кто и должен понимать это лучше всех, так это Клавдий. Но этот болван не желает слушать.

— В таком случае нужно заставить его увидеть.

Плавтий хлопнул себя ладонью по лбу и закрыл глаза.

— Теперь мне всё понятно. Этот ублюдок Нарцисс перехитрил меня — сделал так, чтобы я дал Корвину возможность ослушаться императора. Согласно его замыслу, я должен был разоблачить заговор и доложить о нём Клавдию вместе с доказательствами того, что его шурин и супруга строят против него козни. Ты правильно поступил, ничего не сказав мне прежде, чем Корвин вступит в схватку с врагом. Иначе я бы его остановил и тем самым предотвратил бы предательство.

— Нет, иначе он бы тебя убил. Более того, я уверен, ты давно бы уже был на том свете. Просто Гета не успел, так как ранили его самого.

— Гета!

— Да. Думаю, ему было поручено тебя убить, но так, чтобы это не вызвало подозрений.

— Например, вопреки всем правилам, на моих глазах бросить кавалерию в гущу отступающего врага?

— Ну, это уже крайний случай. Эта авантюра едва не стоила жизни ему самому.

— Скажем так: ему не повезло. После вчерашней истории с Гетой я подозвал к себе того декуриона. У меня не укладывалось в голове, как такой опытный командир, как Гета, мог допустить подобную глупую ошибку, «потеряв голову», как он сам выразился. Так вот, декурион сказал мне, что Гета не вёл за собой отряд, а скакал в самом его центре, где ему ничто не угрожало, что, согласись, довольно странно. Вспомнив это, я задумался о том, как всё это произошло. Как ты помнишь, я скакал к тебе вверх по склону. Мне оставалось всего пара сотен шагов, как Гета внезапно бросил своих кавалеристов и кинул их в самую гущу разъярённых отступающих бриттов, прекрасно зная, что я непременно попытаюсь их спасти, поскольку кавалерия у меня на вес золота. Что я и делаю, прихватив с собой тебя и твоих ребят. Да, я легко мог погибнуть, и никто бы ничего не заподозрил. Я был так зол, что остановить меня было невозможно. Как и рассчитывал этот мерзавец, мы пробились к его всадникам, но, к сожалению, ему самому не повезло. Вражеское копьё выбило его из седла, и его затоптали копытами. Поделом мерзавцу! Из-за него я лишился сорока моих бравых кавалеристов.

— Теперь всё понятно.

— Ещё как понятно, разрази меня гром! Я разберусь с этим ублюдком, пусть только выкарабкается. Но почему ты не сказал мне, что они собирались меня убить?

— Потому что в этом случае Нарцисс убил бы меня.