Веста

Вот только, когда я подошла к двери, я успела помолиться Крае. Никогда не молилась черной Богине, но тут попросила: «Не сетуй, если в этой жизни я делала что-то неправильное или недоброе. Я по глупости, но не со зла. И пусть именно сейчас не случится плохого, пожалуйста, не нужно больше страданий…»

Не знаю, услышала ли меня та, в которую я даже не верила, но ощущения внутри успокоились, словно кто-то смилостивился и дал зеленый свет.

Прежде чем отдать себя воле коридора, я предварительно набрала полную грудь воздуха, как будто собиралась прыгать с обрыва в океан, а после сделала самый правильный или самый критичный шаг в своей жизни. В очередной раз определила судьбу.

* * *

Мир Уровней. Пайнтон.

Кей.

(Wayne Gratz – Quiet Dancer)

– Как же я по всему этому скучала!

Ночь, темно, а счастливая Веста, сидя на земле все в том же тупичке, куда Кей не так давно завернул и обнаружил Портал, радостно ощупывала руками шершавый бетон.

– По асфальту, стеклу, высоким домам…

Любая другая морщилась бы от запаха отходов, исходившему от бочков с помоями, но не она.

– Кей, как же я счастлива… Пайнтон… У нас получилось,… не верится, да?

Они снова говорили на одном языке – помогал встроенный в мир Уровней переводчик.

Не верится. Он и сам не рассчитывал, что все пройдет так гладко. Шаг, второй – и они оба здесь.

– Но больше всего я скучала по тебе…

Его обняли нежно, жадно, как ценного и родного, а Кей мысленно страдал от того, что скоро, нет, прямо сейчас должен ей сообщить.

– Веста…

– Я счастлива, веришь? Как никогда раньше. Мы встретились, мы здесь…

Он должен разбавить ее бочку меда ложкой дегтя.

– То же небо, – Веста смотрела на небо, – другое, не такое, как над Катланом. Другие звезды…

От нее исходили осязаемые волны счастья, и Кей скрипел зубами от того, что вынужден нарушить идиллию.

– Веста, нам некуда идти…

– Что?

– У меня ни дома, ни машины, ни денег. Ничего.

Вот и сказал. Признался, как в прорубь нырнул. Противно, стыдно за самого себя, но лучше честно.

А она – он не верил своим глазам – смеялась. Ни тени раздражения, ни разочарования, ни даже удивления.

– Ты все отдал Информаторам, чтобы открыть дверь?

Поразительно догадливая женщина.

Кей сам не ожидал, как напрягся в ожидании ее реакции. А теперь выдохнул, чуть расслабился.

– Почти. Давай отыщем какую-нибудь лавку, я расскажу.

Она все-таки нашлась – лавка. На берегу не то узкой неприглядной речушки, не то широкого ручья, что протекал вдоль проспекта Абеля Кутини. Ночь после дождя свежая, прохладная. У него нет даже куртки, чтобы набросить на плечи спутницы. Зато есть горячая рука, которой он обнимал. И до сих пор поражался тому, что никогда не наблюдал подобной реакции у Элены – восторга, искренности, даже ликования от одного лишь факта, что они вместе. Он грелся о Весту, как о сияющее в ночи солнце. Вокруг та же невзрачная окраина Пайнтона, шестиэтажные дома, пустынные улицы – но, Создатель, насколько другими они воспринимались теперь, когда рядом была она.

– …Поначалу они сказали, что дверь не откроют. Никак и ни за какие деньги. Я тогда… расстроился.

Кей радовался, что не нужно подбирать какие-то специальные слова, а можно просто быть честным. Да, расстроился – она поймет.

– И только во второй раз задал верный вопрос: а есть ли вообще шанс? Как-нибудь, как угодно? И тогда услышал про то, что это случится, если я буду готов все отдать.

– Все-все?

Она заглянула ему в лицо с уползшими вверх бровями.

– Именно.

И дальше говорил. Как переписал на друга дом, как перевел деньги со счетов в госпиталь, как после раздавал на улице вещи. Бродил без цели и направления, ел со стендов, ночевал в парке. О том, как злился, сомневался, проклинал себя за глупость. Но не останавливался.

– Я верил, что Информаторы не врут. Просто не понимал, что еще нужно сделать.

Его ладонь гладили женские пальцы. Теплые, настоящие. Она вернулась – живая, любящая, скучавшая по нему. Счастье. Узнала, когда встретились в ее мире, бросилась на шею. Мечты сбывались одна за другой.

Веста не перебивала, но переживала его историю вместе с ним. Удивлялась его смелости, восхищалась упорством – он непостижимым образом чувствовал ее эмоции. А когда рассказал про помощь другим и про то, что понял в самом конце – «отдавать можно и без денег, ничего не имея…», – вовсе обняла за шею двумя руками, стиснула, как любимую игрушку, с которой отныне не собиралась расставаться.

– Ты молодец…

– Я… все отдал.

– И получил главное. Ты это сделал.

– Теперь я нищий.

– Ты для меня самый богатый…

Он понимал, что глупый вопрос, что он уже знает ответ, но совесть требовала произнести слова вслух:

– Скажи, я нужен тебе такой? Безо всего?

Смех Весты – тихий, искренний и теплый – залечивал старые шрамы от ран, нанесенных другой.

– Конечно, нужен. Больше всего на свете. Кей, а чем я сейчас от тебя отличаюсь? У меня тоже ничего нет. Ни дома, ни денег – только монеты другого мира в рюкзаке, бесполезные здесь. Я тебе нужна такая?

– Очень.