Вести с полей

После чего все выбирались из танков, сбегалась «пехота» и «уничтоженные фашисты» со всех улиц. Все превращались в советских солдат и офицеров, орали: «Наше дело правое! Мы победили!», долго подкидывали в воздух Дутова – «маршала как бы Жукова». Любимого народом и униженного правительством. Несмотря на то, что почти четверть века незаметно проскочила в трудах праведных и заботах банальных после первого Дня Победы, независимо от того, что девяносто процентов  целинников войны не помнили по причине малолетства, значение этого  праздника возвеличивали именно они. Поскольку подсознание, а не память, чётко разъяснило им давно уже, что кабы ни день этот великий, ни победа сама по себе, то и не бегать бы им сейчас по селу с радостными пьяными лицами, да и вообще не жить.

      Один Дутов, взлетая с дружеских рук метра на три вверх и падая в те же надёжные руки, вспоминал настоящую, конкретно свою войну. В сорок третьем году ему было почти двадцать два. И почему-то именно до сорок третьего его не трогали. До начала войны и первые месяцы военные он провел на полях в разных сёлах родного Шапкинского района. Хлеб давали неплохой. Район в передовиках числился.  Но потом тамбовский горком комсомола отправил его и ещё десятерых парней на пороховой завод в Котовске. Его бомбили постоянно, да только полностью уничтожить так и не сумели. Кроме разрушенного полностью пятого цеха завод работал, и порох уходил на туда, где делали снаряды и пули. Федя привык к бомбёжкам, и вот именно им благодаря быстро превратился в крепкого, сурового мужчину. Молодого по возрасту, но зрелого и закаленного трудной работой и ежеминутной опасностью.

И никому в целинном своём совхозе, даже жене на трезвую голову ни разу не рассказал он в деталях про свою войну. Только Игорьку Алипову в страшном трёхдневном запое, случившемся в день его рождения пять лет назад, поведал он, сквозь пьяные рыдания краткое описание жизни его фронтовой, не расписывая своих почти героических военных дел. Алипов всё запомнил точно, хоть пьян был не менее. И как-то по случаю подходящему, тоже за праздничным столом дома у Серёги Чалого, рассказал ему про войну Дутова не менее коротко, но с гордостью.

– Бомбы попадали и на завод пороховой, и рядом взрывались, – рассказывал с удовольствием Игорь Сергеевич. – Они погубили сотни жизней. И на места погибших, как и самого Дутова когда-то, каждый месяц присылали новых. Бог миловал Фёдора, дал ему счастливую судьбу. Когда в январе сорок третьего  он попал под мобилизацию, то остался на тамбовщине. Месяц обучался в Моршанске работе на зенитных установках, а после учёбы до самой Победы служил в одиннадцатом зенитно-пулемётном полку под Мичуринском. Отстреливали немецкие самолеты, не давали им атаковать важные военные и промышленные объекты в округе. А там их было – не сосчитать. Из этой местности на фронт шло тыловое и военное обеспечение. Объём которого составлял чуть ли ни треть общесоюзного.

– Нагрузка боевая, очень серьёзная, отковала Дутову волевой, несгибаемый характер и потрясающую по значимости веру в себя, в тех, кто прикрывает его и кого прикрывает он, – пафосно докладывал Алипов, потому как Дутова любил и уважал всей душой. – К маю сорок пятого года он имел двадцать четыре года с хвостом и три нестрашных ранения. В плечо навылет, в кость на левой ноге, которую не порвало на куски, а только вмятину оставило от осколка. Ну и шею ещё вскользь задела пулемётная пуля из штурмовика  «Хеншель-123». Он сам сбил один пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-88» и два бомбардировщика «Хейнкель-111». И подранил примерно двенадцать машин.

    Наградили его за войну заслуженно и щедро. Он демобилизовался в сорок шестом с орденом Боевого Красного Знамени, орденом Красная звезда и орденами Славы всех трёх степеней. Три медали имел старший сержант за Отвагу и две – за Боевые заслуги. Это не считая тех, которые догоняли его уже в мирное время. Разнообразные юбилейные и почетные медали да знаки. В общем, пришлось жене Фёдора, Нине Игнатьевне специально тащить Федю с собой в обкомовский промтоварный магазинчик и выбирать ему там твердый, плотный, тяжелый, но красивый костюм. Только от этого костюма пиджак  выдерживал весь подвесной набор металла наградного и не опускался одной полой вниз, да и не пузырился на груди. Но надевал Дутов костюм этот крайне редко. И то под нудными уговорами супруги.

Алипов Игорь рассказывал это Чалому в позапрошлом году. А в шестьдесят девятом Дутов ещё седьмого мая Игорьку напомнил.

– Ты Серёгу пригласи на торжественное. Нравится мне парень. Перетяну к нам в совхоз при случае.

Алипов съездил, просьбу передал. Потому за час до начала собрания почетный гость Чалый вместе Игорьком и  всеми остальными изображал на дороге перепуганного фашиста, которого в упор «расстреливали» стаканом самогона наши «пехотинцы».