Вестник

Приступ клаустрофобии на мгновенье обложил мозг тишиной. Девушка проглотила удушливый спазм и поудобнее устроила контейнер. Затем легла и с упорством заводной игрушки двинулась дальше. Несмотря на все предосторожности, привязанная к ноге ноша болезненно стянула лодыжку. В голове бился перезвон холодных капель.

Она ползла медленно и всё время злилась. Тело застревало при каждом рывке. Остатки защитного костюма расползались, не выдерживая длительного соприкосновения с ядами и шероховатым камнем. Вскоре она вся с ног до головы покрылась глубокими царапинами. Спустя еще какое-то время ее начало лихорадить.

            Дальше она ползла по инерции. Инерция всегда ее выручала. Как обезглавленная курица, всё еще мечущаяся вокруг собственной дурной башки, она продолжала двигаться, плутая в галлюцинациях. В целом она ничего не имела против: видения помогали скоротать время, к тому же не все были кошмарами. Неприятности начинались позже, когда тело принималось регенерировать, и сознание на полном скаку врезалось в уютный балаганчик разноцветного бреда. Как раз в такие мгновения она по-настоящему заходилась криком.

            ...Когда мир опять рухнул молотом, девушка почти сразу успокоилась. Ее всегда выручала привычка стойко выдерживать приступы, без пены у рта и попыток разбить голову о близлежащий камень, благо их всегда было хоть отбавляй. Но раз от раза переход становился всё жестче. Она словно выныривала, переваливалась через черту – в пространство с иной гравитацией. «Будущее зависит от нас», любил повторять Ростов в своих проклятых письмах. Это был ее пароль в мир с чужой гравитацией.

            Девушка выбралась в сухую часть пещеры, где загрязнение было немного слабее. Разум немедленно вмешался в механическую работу мышц, локти подогнулись, и она упала лицом вниз.

            – Хочу сдохнуть, – прошептала она. – Только и всего.

            – Ну так оставайся здесь.

            Галлюцинации еще не отплясали до конца. Увы, она уже не могла принять их за чистую монету. Сидящая перед ней девочка в светло-голубом платье улыбалась, разгоняя в мутном воздухе светящиеся круги.

            – Как будто ты мне позволишь.

            – Ужасно глупо получилось.

            – Да уж...

            Призрак лег рядышком на ледяные камни: – Смерть – это характеристика органической материи. Как и все прочие ее характеристики, она непостоянна.

            – Ты умеешь напугать.

            Тишина.

Перед самым ее лицом поблескивали в свете фонарика порванные звенья платиновой цепочки. «Так вот за что я зацепилась...» Чуть в стороне лежала соскользнувшая подвеска. Девушка протянула руку и пододвинула украшение к самым глазам. Зрачки сфокусировались на рыцарском щите с пляшущими волками, их крохотные голубые глаза сверкнули из темноты. «Привет». Забыв о боли, она согнулась и села, положив подвеску на раскрытую ладонь. Нежно коснулась ее пальцем. Всё еще теплая от ее тепла, памятная от ее мыслей. Платиновые волки по-прежнему танцуют свой геральдический танец. Подумав, засунула руку за ворот и достала вторую цепочку; белый полумесяц едва слышно звякнул колокольчиком. Всё, что у нее осталось – эти безделушки и случайные галлюцинации. Не так уж мало, многие не оставили ей ничего.

Девушка сжала ресницы, сгоняя соленый туман. Дрожащими руками перевесила щит к полумесяцу – «Будем вместе». Секунду смотрела, как они качаются, прильнув друг к другу. Она слишком долго и слишком упорно цеплялась за этот союз. Теперь ей пора идти. Скоро она выберется на поверхность и сможет двигаться быстрее. Если повезет, за несколько часов доберется до места. И тогда ей останется только проверить...

Она заправила подвески за порванный воротник и приготовилась ползти дальше. Перед ней была дверь. Узкая, как крышка гроба, уходящая в невидимый потолок. Дверь была заперта.

            «Опять». Девушка ткнулась в нее лбом, но та не исчезла, зато в висках загудело, словно в пустом котле.

            «Что за...?»

            Из-под двери торчал клочок бумаги, исписанный знакомым почерком:

            «Сделай, как я прошу. Это единственное, что тебе под силу. Продолжай».

            Она уставилась в каменный потолок. Теперь она проснулась.

*                      *                      *

            Дэн внезапно перестал ворошить бумаги на столе и осторожно сел, стараясь не привлекать к себе внимания. Замер. Кончики пальцев нервно затрепетали. Через минуту он подскочил и бросился к выходу. По дороге поймал Коллинза и велел прикрывать тылы, если кто-то хватится его до конца смены. Затем сорвал с вешалки плащ и был таков.

            Он спешил в Астоун, его позвали, попросили найти запертую дверь. И открыть ее – чего бы это ни стоило. Дэн знал, что не вправе отказать просящему.

*                      *                      *

Астоун

21:11

            – Здравствуй, Алекс.

            Райн уселся за стол в библиотеке, непривычным жестом смел со лба отросшие волосы. Улыбнулся – в глазах завибрировало напряжение. Верхняя часть его лица противоречила нижней, как у плохо раскрашенной куклы.

– Здравствуй. Такое ощущение, что я смертельно болен. Ты едва ли не каждый день приходишь ко мне с этим трогательным взглядом...

            – В десятку.