Вестники новой эпохи

Михаил Абрамович снова посмотрел на тетрадь. Что он хотел написать в этой тетради? Какую оценку хотел поставить? И вообще, чья это тетрадь? Это тетрадь Тимы Сурова, это его почерк. И он собирался поставить ему «двойку», чтобы тот взбодрился и взялся за ум… А если он расстроится и вместо того, чтобы взяться за ум, наоборот, опустит руки? Это он может, имея очень своеобразное мнение об учебе. Нет, лучше поставить ему «три с минусом», чтобы дать ребенку надежду. Да и тараканов он правильно сосчитал…

Михаил Абрамович, помня о хвосте, взялся за край тетради, чтобы снова отодвинуть её и быстро поставить оценку, пока хвост не займёт это место… Но хвоста не было! Вернее, хвост был, но он уже лежал рядом со своим хозяином. Удивлённый Михаил Абрамович поставил оценку, закрыл тетрадь и, положив её в стопку, снова посмотрел на кота. Его глаза по-прежнему были закрыты, но Михаилу Абрамовичу показалось, что уголки кошачьего рта слегка приподнялись, изображая подобие улыбки.

– Эх, Тимофей, Тимофей! – сказал Михаил Абрамович, и неожиданно для самого себя ощутил в своём голосе оттенок благодарности за то, что кот каким-то непостижимым образом не позволил ему сейчас взять грех на душу.

Дача

Говорят, что профессия накладывает отпечаток на поведение человека. Пятилетний стаж работы учителем выработал у Алёны Петровны стойкое убеждение, что учителей не просто безошибочно узнают среди других людей, их побаиваются. Учителя узнать на улице было просто. Кто же ещё, например, ранней весной строго скажет незнакомому подростку:

– Надень шапку, простудишься!

Вариантов ответа могло быть два: это мог быть или врач, или учитель, но скорее второй. А кто ещё сделает замечание по поводу брошенной мимо урны бумажки, а то и попросит или даже потребует поднять её и сделать всё как надо? Понятно кто: учитель!

Уверенность Алёны Петровны поддерживали и её коллеги. Например, учительница русского языка и литературы Тамара Николаевна. В пятницу вечером, приготовив всё необходимое накануне, она со своей мамой отправилась на дачу. В восьмидесятые годы начался дачный бум, и тому, кто хоть раз добирался в самый разгар сезона в пятницу вечером на дачу на электричке с любого вокзала, не надо рассказывать, что творится на платформе в момент посадки. Так было и в этот раз. Подали электричку, и тут началось невообразимое: мужчины, пользуясь своим превосходством в физической силе, лезли в окна и ложились на скамейку, занимая места родным и друзьям. Другие, не обращая внимания на женщин и детей, лезли в вагон напролом через дверь.

Вдруг Тамара Николаевна, неожиданно для всех – и для себя в первую очередь – крикнула:

– Ну-ка, остановитесь все! Пусть сначала войдут родители с маленькими детьми, потом старики, а за ними все остальные.

Все опешили, замерли, потом, невольно повинуясь чётко отданной команде, начали пропускать вперёд мамаш с детьми.

Первым опомнился крепкий мужчина лет тридцати:

– Да не слушайте вы её, она же учительница, – заорал он и, сметая всех, ринулся к двери вагона.

На перрон снова вернулся хаос… А Тамара Николаевна стояла в недоумении: «Как он узнал?»

А у Валентины Алексеевны, директора школы, была не менее поучительная ситуация. Как-то зимой она взяла две недели неиспользованного отпуска, а чтобы хорошо отдохнуть, купила путёвку в Дом отдыха в Прибалтике. Поселили её в одном номере с девушкой Надей. Валентина Алексеевна решила не распространяться о том, что она директор школы, чтобы не смущать молодежь, поэтому деликатно обходила этот вопрос.

На второй день в Доме отдыха устроили вечер знакомств: столики, музыка, танцы, какая-то программа. Валентина Алексеевна села с Надей за один столик. Зазвучала музыка, к Наде подошёл молодой человек и пригласил её на танец. Во время танца Валентина Алексеевна поймала на себе быстрый оценивающий взгляд Надиного партнера.

После вечеринки в номере Надя сказала:

– Представляете, Валентина Алексеевна, молодой человек, который меня пригласил на танец, во время светской беседы о природе и погоде стал расспрашивать с кем и в каком номере я живу. Я ему сказала, что мы с вами занимаем двухместный номер.

– А-а… Поздравляю! – сказал он.

– С чем? – спросила я.

– Вас поселили с Отличником народного образования.

– С чего Вы взяли?

– Да так, интуиция… Но я в этом абсолютно уверен!

И Надя весело рассмеялась.

– А я на самом деле Отличник народного образования, – неожиданно для себя призналась Валентина Алексеевна, удивлённая прозорливостью молодого человека. – А ещё я директор школы, а по специальности учитель математики.

Надя застыла с открытым ртом… И с тех пор прежних непринужденных отношений между ними как не бывало!

Да что там коллеги, у самой Алёны Петровны тоже были случаи, когда профессия накладывала отпечаток на её поведение. Совсем недавно, например, шла Алёна Петровна по улице и увидела роскошную клумбу из бархатцев. Растения были рослые, крепкие, тёмно-зелёные и все в цветах. Лежит себе на дороге такой зелёно-оранжевый коврик – глаз не оторвать! И Алёна Петровна невольно остановилась перед ним.