Вестники новой эпохи

– А чем же ты лучше меня? – спросил директор.

– Я хоть петуха в сколе поселю!

Тёзки

Дети ничего не знают о качествах экспериментов, которые над ними совершаются, – такова общая формула детского существования. Они не выработали ничего своего, что могло бы дать отпор попыткам извратить их природу. Колея, по которой им предстоит идти, проложена произвольно и всего чаще представляет собой дело случая.

М. Салтыков-Щедрин. Пошехонская старина

Будучи завучем школы, Михаил Абрамович был ещё и учителем математики и вёл какое-то количество уроков, которое не мешало ему исполнять обязанности завуча. Как и все учителя, он брал домой тетради учеников для проверки. Рабочий стол Михаила Абрамовича стоял возле окна, а под подоконником, как обычно, была батарея отопления, на которой обожал греться роскошный кот сибирской породы Тимофей.

С Тимофеем у Михаила Абрамовича были очень непростые отношения, и причина их была в том, что кот, в отличие от Михаила Абрамовича, был старожилом квартиры. Он с младенческого возраста проживал в двухкомнатной квартире со своей хозяйкой Тамарой и её мамой и, как подобает мужчине, считал себя настоящим хозяином квартиры и её жительниц. Здесь всё происходило по его законам, и женщины вынуждены были подчиняться его нраву, что, собственно, не доставляло им никакого труда, поскольку они его обожали.

Когда Тамара вышла замуж за Михаила Абрамовича, и он стал жить в их квартире, Тимофей понял, что он в квартире уже не самый главный, и что любовь и обожание Тамары принадлежат уже не ему одному. В доме отвратительно запахло соперником. Но открыто соперничать Тимофей не решился, учитывая чувства Тамары к своему мужу, зато никогда не упускал подходящего момента напомнить о своих правах. Когда он резвился в квартире, то с разбегу попадал передними лапами именно в ботинок Михаила Абрамовича, вынося его из прихожей, и ботинок потом долго приходилось разыскивать по всей квартире. И когда Тимофей решал, что пришла пора «метить» свою территорию, то метил он только ботинки и тапочки Михаила Абрамовича. Михаилу Абрамовичу всё это тоже не очень нравилось, но он, как и Тимофей, не мог открыто воевать с котом, зная и уважая чувства своей жены к коту. В их отношениях установилось очень зыбкое перемирие.

Верхний край батареи отопления, на которой мёртвым сном спал кот, был вровень со столом. Михаил Абрамович взял тетради, сел за стол и начал их проверять.

Тимофей, продолжая «спать», передвинул свой пушистый длинный хвост на стол рядом с собой. Михаил Абрамович уловил это движение, посмотрел на кота, но, увидев его закрытые глаза, только молча покачал головой и продолжил проверку тетрадей. А хвост стал медленно двигаться по столу в направлении Михаила Абрамовича, пока не добрался до проверяемой тетради и руки Михаила Абрамовича, держащей красную ручку. А проверял он тетрадь Тимофея Сурова. Работа была очень плохая, Михаил Абрамович задумался и стал смотреть в окно. Нет, не хочет учиться Тима Суров! Стоит ли его жалеть? Любит животных – и пусть любит, а математика – наука точная!

– Эх, Тимофей, Тимофей… – задумчиво произнес Михаил Абрамович и решительно взялся за тетрадь Сурова, чтобы поставить ему «двойку», но увидел, что на том месте, куда он намеревался поставить оценку, лежит хвост кота Тимофея.

Михаил Абрамович слегка подвинул тетрадь к себе, чтобы освободить место, и уже хотел ставить оценку, как хвост скользнул ниже и снова закрыл место, предназначенное для оценки. Михаил Абрамович посмотрел на кота: его тело лежало с зажмуренными глазами, продолжая так крепко «спать», что, кажется, еще чуть-чуть – и он захрапит, как человек. Осторожно, чтобы не потревожить хвост, Михаил Абрамович сместил тетрадь чуть в сторону и замер. Ура! Хвост остался на месте, и Михаил Абрамович взял ручку, чтобы поставить оценку… Какую же он хотел поставить оценку? Михаил Абрамович снова посмотрел в окно, вспоминая… Ах, да, он же хотел поставить «двойку»! Он снова обратил свой взгляд на тетрадь, но место, куда он хотел ставить оценку, снова было прикрыто хвостом, словно он и не отодвигал тетрадь, спасаясь от хвоста. Михаил Абрамович быстро взглянул на кота, но в его положении по-прежнему ничего не менялось. Менялось лишь положение хвоста. Что за вредное животное!