Вестсайдская история

– Черт бы их побрал! – Экшен вскочил на ноги. – Неймется этим вонючим пуэрторикашкам! Я не собираюсь выслушивать от вас никаких двуличностей. Я не люблю Тони, но если кто-то должен надрать ему задницу, то это будем мы, а не латиносы. Есть возражения?

Экшен подождал, пока каждый из «Ракет» кивнул, давая понять, что решения принимает он и нравится им это или нет, но они подчиняются всем его приказам.

– Мы должны его найти, – продолжал Экшен. – Поэтому разделимся. Нечто, ты сможешь отыскать Грациеллу и остальных цыпочек?

– Думаю, да.

– Скажешь им, чтобы они тоже искали. Тот, кто найдет Тони, приведет его сюда. Так что кому-то нужно остаться здесь. Кому-то, кто не боится сидеть один в темноте.

– Это я, – вызвался Бэби-Джон.

– Значит, останешься ты. Если еще кто-то появится, передашь им приказ. Если появится Тони, он останется с тобой. Понятно?

– Еще бы, – кивнул Бэби-Джон. – А может, Нечто одолжит мне лом?

– Если ты вернешь.

Экшен знаком велел следовать за ним. Все вылезли из кузова, а Бэби-Джон уселся с ломом под боком и снова начал усиленно транслировать мысли своим героям.

С легкой грустью он подумал, не слишком ли мелки для них его проблемы. Может, Рифф по пути в открытый космос замолвит за него словечко.

Глава 9

Да, она поцеловала его, когда он лег на кровать и в отчаянии прильнул к ней, прижавшись губами к ее рту. Он в исступлении схватил ее, как умирающий, коснулся правой рукой ее груди, нерешительно помедлил и накрыл ладонью теплую плоть, что билась под тканью. Осознание того, что их отношения могут закончиться в ближайшие минуты, в лучшем случае через час или два, побудило его притянуть ее к себе и уложить рядом с собой.

Он опять задрожал и попытался встать с кровати, поэтому она передвинулась на другую подушку и слушала, как он плачет, а потом засыпает. Скоро ее отец с матерью поднимутся по лестнице. Или они отправились в похоронное бюро? Или Бернардо отвезут в морг?

Кровать затряслась – Тони конвульсивно задрожал и судорожно подтянул ноги. Беспорядочно шаря рукой и ловя ртом воздух, он опять попытался встать с кровати.

– Останься, – сказала она.

– Мария? – прошептал он. – Мария, я должен идти.

Не давая ему заговорить снова, она обняла его и прижалась грудью, животом, бедрами к его телу, и желание пересилило страх, радость одолела печаль, а внизу на улице заливалась сирена.

Он вдруг высвободился и принялся нашаривать ботинки. Ужас сжал ее горло, и она прижала губы к его щеке, чтобы сдержать рвущийся крик и не испугать юношу, в объятиях которого лежала.

– Мы женаты, – всхлипнула она. – Сегодня в салоне мы были так счастливы. Я была так счастлива вечером, когда ждала тебя.

– Ты молода, – сказал он. – Ты еще будешь счастлива. С кем-то, кто лучше меня. Таким я вижу твое будущее.

Она покачала головой.

– Будь моим мужем.

– Я не могу. Я убийца.

– Тогда будь моим любовником.

– Я не могу. – Он отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза. – Бернардо не позволит. Боже, Мария, я убил его!

– А он убил твоего друга. Парня, который был тебе как брат.

– Нет. – Тони пришлось это отрицать. – Это было давно. Просто болтовня, ничего большего. Он никогда не был мне братом. Под конец я даже не считал его другом.

– Он должен был быть больше, чем другом, если ты убил из-за него, – продолжала она негромко и спокойно. – Расскажи о нем.

– Что тут рассказывать? – Он дрожал от горя. – Рифф был простым хорошим парнем. Смелым, он никого не боялся и всегда лез в драку, чтобы это доказать.

– Как и Бернардо, – покачала головой Мария.

– Думаю, да, – согласился Тони. – «Ракеты» много для него значили.

– Бернардо любил «Акул».

– Наверное, они были похожи.

Мария кивнула и, сев на кровати, потрогала на подушке влажную вмятину от головы Тони. Она жалела Тони и Риффа, который был так похож на Бернардо. Она никогда не видела глаз Риффа, но знала, что они были как у Бернардо – всегда беспокойные и ожесточенные, ищущие ненависть, словно в стремлении снова и снова доказывать, что он – мужчина, и каждый раз терпеть поражение.

Каким могло быть будущее Риффа и Бернардо? Она не видела ни одно, ни другое. За годы искореженной юности они столько раз были свидетелями и участниками насилия, находя в нем радость, что этого хватит, чтобы состарить дюжину человек. Они ничего не любили и все разрушали, хоть и заявляли, что ненавидят только одно – друг друга. Поэтому она жалела Риффа, как жалела своего брата, и в этот момент с готовностью отдала бы жизнь за любого из них.

Но для чего? Чтобы они могли убивать других? Рано или поздно они бы погибли: в баре или бильярдной, на каких-нибудь танцах или на заднем сиденье автомобиля на пустынном участке автострады, или на крыше какой-нибудь многоэтажки. Но не в постели. Ибо парни вроде Риффа и Бернардо охотятся друг на друга, а на них охотятся все мужчины и женщины, которые могут им потакать и извлекать пользу из их тяги к насилию. Проживи достаточно долго, чтобы немного повзрослеть, мудрее они бы не стали.