Весы правосудия

Я не удивился, слушая Васькины откровения, так перекликающиеся и с моими терзаниями. Я уже некоторое время назад начал замечал замечать за Васьком «этакие настроения», только я сам был немного занят самим собой, чтобы основательно проанализировать состояние одного из моих лучших друзей.

— Растешь, дружище! — произнес я, взглянув на приятеля детства совсем другими глазами. — Я в твои-то годы и не помышлял о «высоком», — признался я.

— В твои-то годы? — удивленно вскинул брови Васек. — Да мы с тобой одногодки, Серый!

Ну да, заговорился: Васька-то ни сном ни духом ни о моем настоящем возрасте, ни о том, что это моя, как бы это сказать, не первая в общем-то жизнь.

— Может, Прохор и прав, что ты немного кукухой двинулся? Ведь все писатели немного «с приветом».

— Как же без этого, — со смехом подтвердил я предположение Васька, — все мы немного двинутые!

— Ну, а за это обязательно надо выпить! — Васек наполнил бокалы. — Чтобы крышак всегда на месте стоял в этом напрочь двинутом мире! — толкнул он что-то вроде тоста.

«Знал бы ты, — подумал я, в очередной раз чокаясь с Васьком, — что я, пока только теоретически, могу сотворить с этим двинутым миром?»

Но вместо этого лишь произнес:

— Будет стоять мертво, Васек! Это я тебе обещаю!

— Ну, спасибо и на этом! — гоготнул мои товарищ, заглатывая существенную дозу спиртного.

Я поспешил последовать его примеру. Коньячок, приятно опалив непередаваемым ароматом вкусовые рецепторы, прокатился по пищеводу и разошелся теплой истомой по всему организму. В голове слегка зашумело. Ну да, из меня же еще не вышла та гашишная хрень, которой потчевал меня давеча Ашур Соломонович. Главное, чтобы совсем не накрыло! А то мало ли чего я там себе в похмельном бреду интуитивно пожелаю. Старик сказал, что в моих силах изменить даже физические законы этого мира. Так что аккуратненько надо, аккуратенько…

— Так о чем ты со мной по душам переговорить-то хотел? — Закусив колбасной нарезкой, вернулся к предыдущей теме нашего разговора Васек.

— Да знать бы с чего начать? — честно признался я. — Поговорить о многом хотелось, но вот выделить главное… Хоть убей — не могу!

— Серег, — Васька встал со своего места, обошел вокруг стола и обнял меня за плечи, — мы с тобою с детства дружим. Знаем друг друга, как облупленные… — Он помолчал, видимо собираясь «с силами». Я давно хотел тебя об этом спросить, только не знал, как ты отреагируешь… Поэтому не решался…

— Давай уж, чего тянуть? — Подтолкнул я приятеля.

— Серж, скажи, ты человек? Или существо иного порядка?

— У-у-у, батенька, да вы, никак, напились? — Я попытался отшутиться, но не прокатило — Васек был настроен очень решительно.

— Нив одном глазу! Так ты человек, или кто? — Он вновь попытался припереть меня к стенке своим вопросом.

— Ты меня инопланетянином, что ли, считаешь? — Я стер с лица шутливое выражение и серьезно взглянул в голубые Васькины глаза.

— Я вообще не знаю, кем тебя считать, — правдиво ответил мой дружбан. — Но, какими-никакими аналитическими навыками, с твоей, между прочим, подачи, я овладел. Знаешь ли, обучение у лучших забугорных экспертов и аналитиков, неважно в какой сфере, политической ли, экономической ли, оставляют большой след! Вот тут! — Он постучал указательным пальцем себе по лбу. — Но то, что ты не обычный смертный, как я, или вон Леньчик — факт! Знаешь, когда ы перестал быть обычным человеком?

— И когда же?

— Летом восемьдесят девятого! Я все проанализировал: и твою творческую деятельность, и коммерческую и даже твой дар предвидения… нет-нет, не отрицай, что он у тебя есть!

— А он у меня есть? — Я не смог удержатся от ехидной улыбочки.

— А то! — нервно хохотнул Васек, отпуская мои плечи и возвращаясь на свое место.

Он вновь начислил нам еще по одной. Мы выпили, и он продолжил:

— Табачный кризис помнишь?

Я кивнул:

— Конечно.

— Я на нем поднялся с твоей помощью! Спасибо, Серег! Если б не ты…

Если бы не я, Васек, ты бы уже больше десяти лет, как говориться, со святыми упокой… Но вслух, естественно, я этого не произнес.

— … я бы не в люди и не выбился! Ведь я даже и о вышке не помышлял — ты меня заставил!

— Думаешь, зря заставил? — улыбнулся я, точно зная, что он мне сейчас ответит.

— Какой там! Ты попал точно в яблочко! Как, впрочем, и всегда! Экономика — это мое! Я сам это понимать начал, когда все у нас более-менее серьезно закрутилось! А там и Гарвардская профессура помогла, и Кембдридж… Я первую научную степень там получил! Да еще в самом престижном университете мира! Мог ли подумать тот, вчерашний Васек, из фазанки, что станет хотя бы аспирантом, а не то что доктором экономических наук?

— Я рад за тебя, Василий Иванович! — со всей серьезностью, которую только смог из себя выдавить, произнес я, протянув Ваське открытую ладонь. — Поздравляю, вас, профессор!

— Доктор, — поправил меня Васек, пожимая протянутую руку. — Хотя их доктора наук, котируются на где-то уровне наших кандидатов.