Ветчина бедняков

– Нинка ей что-то дерзко ответила, возмутилась работой. Намекнула, что Эмка любовниц хозяина, поэтому она так нагло себя ведет. Потом заявила, что Эмка напрасно нагличает, ведь у хозяина может появиться и другая любовница. Ну, та психанула и схватилась за выварку. Нинка сама виновата. Не стоило язык распускать, оскорблять Эмку. Знакомый охранник потом шепнул, что Нинка пыталась строить глазки хозяину, пробраться в дом, и что сюда проникла потому, что Телаев не женат. А Эмка страшно боится утратить свои позиции. Она ведь не любовница. А сообщница!

– Сообщница?

– Я не знаю, чем Телаев свои миллионы зарабатывает, но не кожевенным заводом, это точно! Люди там низкие зарплаты получают, а производства продукции почти нет. так что с чем-то другим он связан, а Эмка ему помогает. Думаешь, напрасно он здесь такой концлагерь устроил? Что-то здесь не так. Это же сразу ясно!

– А ты не пыталась понять, что?

– Я разве похожа на идиотку? Жить мне охота, да своих кормить надо. Ну, заболталась я с тобой. Пойду спать. Завтра нам подниматься рано.

Когда за Галиной закрылась дверь, она залпом допила оставшуюся в стакане водку. Хмель быстро распространился по телу, затуманил голову. В полусне она твердила: собаки, провода, забор, собаки, провода, забор…. Твердила как заклинание… Потом вдруг подпрыгнула на кровати – и хмель выветрился из головы. Ну конечно же! Ведь это те три шага, о ктоторых сказала во сне (или в видении) Света! Собаки – шаг первый! Провода – второй! Забор – третий! Ей нужно пройти эти три шага и тогда цель будет открыта! Три шага до цели! Осталось только подумать, как пройти эти шаги и выжить, ведь на последнем этапе погибнуть нельзя. Ясная идея пришла в голову, когда за окнами засветился рассвет. Она так и не сомкнула глаз в ту ночь. План казался абсурдным, но именно потому и сулил надежду. Она сказала себе, что должна попробовать. Это был ее единственный шанс. Другого шанса у нее не было.

Прохладный душ пронал сон. Она бодрствовала легко. К такому тяжелому бодрствованию приучили ночи в операционной, ночи дежурств, ночи, когда ее поднимали с постели телефонным звонком и нужно было в половине четвертого утра бежать в операционую потому, что маленького пациента никто, кроме нее, не мог оперировать.

Галина выглядела плохо. Под глазами набрякли тяжелые круги. Ее не мучило похмелье, и было понятно, что она пьет давно. Может быть, каждую ночь, тайком, и в этом – ее единственное спасение. Во время завтрака (завтрак был точно таким, как и прошлый обед, и ужин, и от этого одноообразия уже начинало тошнить: пшеничная каша и хлебная котлета) Галина почти не смотрела в ее сторону, и она воспользовалась этим, чтобы начать осуществлять свой план. Быстро смахнула на колени котлету с тарелки и так же быстро завернула ее в салфетку, а потом – засунула в карман джинсов. На нее никто не смотрел. Она подумала устроить в сарае что-то вроде тайника, но, когда подошла туда, ее постигло разочарование. Вся площадка перед входом в сарай была завалена кабачками. Гора кабачков была огромной.

– Что это? – остановилась, как вкопанная.

– ты что. Идиотка? – зло букрнула Галина, – наша работа на сегодня! Будем сортировать кабачки, вытирать их тряпкой от грязи и складывать в ящик. Отбирать будем целые, гнилые – в помойку. Потом этот товар увезут в дорогие магазины в столице. А не дай Бог ошибиться, пропустить гнилой!

– Мы же руки поколем!

– ты сюда за руками следить пришла? Кому вообще нужны твои руки?

– А где ящики?

– сейчас привезут!

Вдали показалась пыль от грузовика.

Глава 43.

Когда Галина вошла к ней в комнату, она сидела согнувшись, опустив руки и ноги в миску с холодной водой. В этот раз Галина была без водки. Лицо ее, хмурое, как грозовая туча. Казалось, расплылось еще больше.

– Неприятности! – сказала Галина, – сука наехала! – и с разбегу плюхнулась рядом с ней на кровать. Надо сказать, она была готова к ее визиту. Во – первых потому, что повела себя слишком дерзко, украв вещь прямо из – под носа Галины. А во – вторых потому, что богатое внутреннее чутье подсказывало: визит Галины почти не связан с ее кражей. Возможно, даже никак.

– Что случилось? – спросила, принимая вертикальное положение. На свету ее руки выглядели более, чем плачевно. Красные, распухшие, с загрубевшей, пораненной кожей, проколотой почти насквозь множеством мелких игллок кабачков. Для женщины, никогда не занимавшейся физическим трудом, она управлялась довольно хорошо с грубой работой. Страдали только ее руки. Ее нежные руки с красивым маникюром. За которыми она всегда старалсь так следить… Взглянув на ее руки, Галина перевела разговор:

– ты что, впервые работаешь прислугой?

– С чего ты взяла?

– У тебя руки ухоженные. Непривычные ко всему. Слишком нежные.

– Да, раньше моя работа была… несколько другого качества.

– И на жительницу Южногорска ты не похожа.

– Ты права. Я переехала сюда недавно, несколько месяцев назад. Что, внушаю подозрения?

– какие тут подозрения! Можно подумать, кому-то надо в эту дыру забираться!

– Слушай, ты говорила о неприятностях…