Ветер Безлюдья

— Не знаю. Как он попал в Сиверск он не помнит, по госданным сети ничего нет, а запрос в материальный архив Тольфы пока ничего не дал. Молчат там уже сколько времени. Я не только туда отправлял заявки на поиск, и по месту его службы, и по месту заявленных работ, но тут сложность в том, что из-за специфики образования он служил и работал в секретных частях. Оттуда непросто достать какую-либо информацию.

— А родные, родители?

— Сирота абсолютный. Еще отказником попал в дом малютки в тридцать третьем году. Это было очень тяжелое время, и судить мать с высоты нынешних лет нельзя. Может быть тем самым она вообще спасала сына от смерти. Мы ведем работу…

— Вам интересна его история, вы верите ему?

За все время разговора, только сейчас голос у соцработника стал спокойнее, а речь не такой быстрой. Он даже чуть сменил тон, повеселел:

— Да. Я очень рад, что следователь Андерес привлек именно меня. Я… устал от скучной работы. А тут необычное дело. Я, получается, тоже веду следствие. Хоть и по своей линии, а не по уголовной…

Пока мы шли, я была без наушника. Не знала, о чем вдруг он задумался, молчать стало неловко.

— А как возможно стереть человека из системы? Разве это реально?

— Реально, — со значением вздохнул Тамерлан, — при условии, что есть высший допуск.

— Но ведь такой масштаб. Если даже взять соцсети — я молчу, про личные странички, но человек может попасть на снимки к тысячам людей, кто делает фото или селфи, пусть на фоне, пусть мельком. И все это в сети. Программа распознавания лиц способна отыскать человека даже по фрагменту лица, попавшего в кадр, или нет? А прибавим сюда все видео с стационарных камер, коптеров, сканеров…

— Эта же программа, если ей поставят такую задачу, может и уничтожать или заменять все снимки, где находятся нужные черты даже фрагментарно.

— Это могут быть миллионы данных. Хорошо, я верю, что можно пройтись и стереть частные снимки, но как возможно удалить видео или фото, если они принадлежат полицейскому, банковскому, социальному цифровому архиву? Как?

— Вам или мне — никак. Я повторяю, — высший доступ… — Последние два слова соцработник произнес, понизив голос. — И знаете, что в этой истории самое правдоподобное? Гранид еще в больнице назвал трех человек, что могли бы подтвердить его личность — его друг, его жена и его шурин. Так вот последний, брат этой жены, как раз чиновник нужного уровня. У него есть доступ. Все трое уже опрошены и их полицией, и нашей дистанционно, — никто о Граниде никогда и не слышал. «Не знаем такого», и все тут.

— Если они врут, то что же такого страшного сделал Гранид, что они трое захотели вот так с ним поступить? И стереть, и убить физически?

— Деньги, думаю… Нет, чего-то я разболтался. Нервы и усталость, простите меня. Лучше Андереса расспросите, он если скажет, он в курсе, что можно раскрывать посторонним. Спросите самого Гранида. Он же теперь с вами живет. Я вам ничего не сообщал.

— Хорошо.

Тут он остановился, — до входа в метро оставался один поворот, — и тронул меня за плечо.

— Подождите. Эльса… а вы правда тогда специально за мной шли?

— Да.

— Зачем?

Подумав, как ответить, сказала:

— Увидела в метро, показалось, что знакомый, но не была уверена. Думала, что присмотрюсь подольше, пойму. Или догоню и спрошу, но не получилось.

— Мне не послышалось! Вы тогда по телефону назвали меня Тамерланом, а так меня звали в детстве, это прозвище я не слышал ни от кого уже много-много лет! А вот следователь меня пытал вопросом, но я колебался… — его глаза превратились в щелочки, и он улыбнулся мне как давней подруге. — уверен теперь, что на самом деле видел вас раньше. Дружили детьми?

Я пожала плечами, но это его не расстроило.

— Убейте меня, и я не помню. Вернее — я точно помню, что друзей у меня не было… по разным причинам не очень все складывалось. Позволите на ты?

— Да.

— Хорошее у меня предчувствие. Последнее время все на свете было так плохо, а теперь вот хорошее предчувствие. До свидания, Эльса. Я всегда на связи, если что.

Нет… неспроста странности стучатся ко мне именно из далекого прошлого. Наталья, Тимур, Андерес — всем знакомо мое лицо или имя. Никто не знает откуда. Я не видела этих людей раньше, уверенна, но за то я слышу их мысли. Что за загадки прошлого? Даже Гранид видит во мне кого-то, кого точно давно знает! Двойник? Сестра-близнец, которая сгинула при рождении и выросла параллельно со мной, и нас теперь путают? Бред… хуже маминых романов. Как выяснить, что происходит? У кого спросить? Родители только посмеются надо мной.

Тут я вздохнула, вспомнив о том, что они так и не откликнулись. Нарочно, как на зло, как обидевшиеся дети, не разговаривали со мной. Разве так можно?

Будни

Дальше дни нового года потекли для меня непривычно и обыденно одновременно. Я с головой окунулась в работу, но приходилось подстраиваться под своего вынужденного постояльца, уединения в квартире я больше не находила. К счастью, он на несколько дней забыл о своей желчи, не доставал меня суждениями и много спал, все ел и исправно принимал лекарства.