Ветер и мошки (СИ)

Голоэкран у левого глаза нарисовал маршрут. В обход обелиска к «спице», помеченной маркером. Камил включил мышечные усилители «актива» и отмахал сто пятьдесят шесть метров по плитам с пробивающейся сквозь стыки травой за семь секунд. Выдохнул, проверил эмофон. Желтый, с треком в слабо желтый.

Просторный холл стремился к радиальному основанию, по левую руку темнели забранные под прозрачные колпаки ниши с оборудованием, по правую белели двери, помаргивающие глазками сканеров.

Маркер привел Камила к третьей двери по счету. Он стукнул в звонкий пластик.

— Разрешите?

— Заходи.

Створка отъехала в сторону. Камил ступил в узкое и длинное помещение без окон. К серым стенам прилагались белый потолок и темный пол. Мебели был самый минимум: два стола, составленные в форме буквы «Т», кресло и восемь стульев. Пять стульев уже были заняты. Кресло, как и полагается, зарезервировал под собой шеф.

— Садись, — кивнул шеф на один из свободных стульев.

Камил сел. Новый человек был всего один, со всеми остальными Камил так или иначе уже пересекался. С Александром Боркони и Юрой Пепельниковым по оперативной работе, по прошлым прорывам в Новосибе и Калужской технозоне. С Мишкой Купничем в составе группы дважды по каналу путешествовал на ту сторону. Ну а к доктору Штаперу в обязательном порядке наносил визиты после каждой смены.

Пока шеф занимался своим браслетом, успели пожать друг другу руки и обменяться короткими фразами.

— Как сам?

— Ничего. А ты?

— Не жалуюсь.

— Приветствую.

— Откуда?

— Только что с «Ромашек».

— Эмофон?

— Желтый.

— Уже отдохнул?

— Ага.

— Я тоже собирался.

Боркони был носатый шатен, худой и высокий, любил свитера под горло, выбивал из парализатора девяносто три из ста. Был дважды женат и дважды разведен. Смуглый, плечистый Юра Пепельников считался главным кошатником среди оперативников ЦКС и видел свою миссию в том, чтобы одарить весь персонал Центра своими подопечными. Спец-экстра по ближнему бою. Миша Купнич имел прозвище «Айсберг» и на памяти Камила во время операций ни разу не колол себе стабилизатор, неизменно оставаясь в безопасной зоне эмофона. А вот жена у него, будто в противовес, была взрывная, эмоциональная брюнетка.

О докторе Штапере, наверное, мог бы рассказать шеф, но он, увы, не имел обыкновения делиться с подчиненными непрофильной информацией. Камил же знал лишь, что у доктора — две дочери-близняшки (видел в фоторамке).

— Шелест, — новичок первым подал Камилу руку.

— Гриммар.

— Наслышан.

Новичку было под тридцать, был он невысок и крепок, чувствовалось, что недавно ходил если не в «чрезвычайниках», то в тех же оперативниках, как и Камил. Правда, в одежде сидел гражданской, неприметной, поло, брюки. Был он блондин, с ямочками на щеках, возможно, ловелас и сердцеед.

— Так.

Шеф поднял глаза от браслета. Несколько секунд взгляд его был пуст — он, видимо, получал информацию по нейроконнектору.

Шефу было под пятьдесят. Большая голова гнездилась на тонкой шее. Сухие губы, худые, сизоватые щеки, мешки под глазами. От широкого лба к затылку шла грядка, по-другому и не скажешь, редеющих темных волос.

Камил никогда не видел, чтобы он улыбался. И был почти уверен, что его начальник не спит по нескольку суток, обходясь стимуляторами.

У шефа были имя и фамилия, но ни Марком, ни господином Виккертом в ЦКС его никто не называл. Шеф и шеф. Босс. Почти бог. Руководитель кризисного направления «Прорыв».

— У нас новый человек, — произнес наконец шеф, легким кивком указав на Шелеста, — Алексей Шелест из Орштадта, прошу любить и жаловать.

Шелест встал.

— Буду рад с вами работать.

Камил на секунду встретился с ним глазами.

— Теперь, — сказал шеф, когда новичок понятливо опустился на место, — доктор Штапер введет вас в курс дела. Для Алексея, думаю, следует начать с самого начала. Да и остальным не вредно будет послушать.

— Без проблем, — сказал Камил.

— Люблю исторические экскурсы, — добавил Пепельников.

Шеф громко фыркнул. Доктор Штапер шевельнулся на стуле, несколько раз с силой прижал браслет к запястью. На стене у двери раза четыре мигнуло, пытаясь сфокусироваться, световое пятно.

— Барахлит…

— Коля, — недовольно произнес шеф, — я тебе, кажется, настоятельно советовал сменить свой кривой коннектор.

— Я в процессе.

Штапер стукнул браслетом о столешницу.

— Ко…

— Все.

Пятно на стене зафиксировалось и развернулось в изображение: несколько человек, склонившись, изучают ломкие листы с рукописным текстом.