Ветер и сталь

Антигравитационная кабина вознесла нас на сороковой этаж, и мы вошли в кабинет Джо Нетвицкого. Генерал был один.

— Ага, — он встал и подошел к нам. — Вот и вы, голубчики. Ну что ж, ребята… Инструктировать я вас не стану, я знаю не больше вашего. Вас ждет милорд Харрис, он вам все и объяснит… и вот что: постарайтесь поменьше скандалить с местными копами, у Харриса с ними не лучшие отношения.

— О’кей, — безразлично пожал плечами Фишер, — тогда до связи. Катер?

Нетвицкий молча протянул ему прозрачную пластинку иммобилайзера.

— До свидания, генерал, — вежливо кивнул я.

— К бою, парни, — улыбнулся он.

Фишер, стоявший уже в дверях, не оборачиваясь, поднял над головой затянутый в черную перчатку кулак.

На одной из посадочных мишеней огромной плоской крыши здания нас ждал черный, сверкающий полированными боками «TR-90». На гладкой броне катера серебрились капельки вновь заморосившего дождя. Фишер отвалил в сторону атмосферный люк, забросил внутрь свой кофр и влез сам.

— Давай свой кейс, — услышал я.

Просунув в люк неподъемный сундук, я запрыгнул в темное нутро катера.

— Закрывай калитку, — скомандовал Фишер, устраиваясь в левом пилотском кресле и надевая на голову тонкий обруч системы связи. — Поехали.

Я уселся в правое кресло и достал сигарету. Фишер запустил двигатели, мельком глянул на приборы и мягко поднял катер в воздух. Город под нами с нереальной быстротой исчез, уступив место сплошной туманной дымке.

— Что мы вообще имеем по Кассандане, Ларе? — спросил я.

— Ничего, — пожал плечами Фишер, — Ярга нашли в роще, в десятке километров от виллы, расстрелянного в клочья. В руке у него был пустой бластер. Рядом — труп его коня.

— Он пытался отстреливаться?

— Видимо, да. Но следов — ноль, да это и понятно: ублюдки прилетели на антигравитационной платформе. Делом занимается местная, будь она неладна, прокуратура, но со мной они спорить не станут.

— А Харрис?..

— Что Харрис? Харрис такой же контрабандист, как все остальные. Есть у него пара смышленых ребят, но Харрис — он на Кассандане, а мне на Кассандану начхать. Мне вообще на все начхать, и все это хорошо понимают. Хых! Ублюдки!.. Ты был когда-нибудь на Кассандане?

— Мельком… сопровождал Бонаря и Детеринга.

— Ну и как тебе?

— Нормально. В известном смысле куда круче, чем в Метрополии. Жизнь бурлит… а что?

— Скоро ты с этим сортирным бурлением ознакомишься поближе. И уверяю тебя, твои восторги поутихнут. Я тебе вот что скажу: никакой скандал для меня так не противен, как скандал на Кассандане. А тем более в нашем деле… Кассандана — это нечто: тамошние копы оторваны в корень, такого, как на Кассандане, ты больше нигде не увидишь. Если к тебе посреди улицы подойдет этакое оторванное рыло в патрульной форме, то сперва бей его ногой в промежность, а потом уже доставай удостоверение.

— А в грызло можно? А то после моего удара в промежность мне уже не придется с ним беседовать. С ним будут беседовать предки… или хирурги, если он везучий.

— Можно и в грызло. Дело в том, что подойти он может с одной просьбой — ссудить ему немного денег. А если не дать, за углом с тобой могут произойти любые чудеса.

— Прямо уж со мной.

— Ну, с тобой, может быть, и нет, а с обычным приезжим — запросто. Кассандана — это край правоохранительного беспредела.

— Интересный термин. И что, это все прямо в столице?

Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.

— Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?

— Откуда? Это же совсем не мой профиль.

— Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят — а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, — они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден — за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже — за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят — были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.

Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут — катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.

Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта — известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?

— Да-да, — услыхал я голос Фишера, — да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.