Ветер ярости

Из Кузьминок мы переехали на Проспект Мира в большой дом, который принадлежит потомкам архитектора Фомина[6], хозяин сдал нам полуразрушенную квартиру за копейки. И мы живем там до сих пор, наш быт на Проспекте Мира чем-то похож на деревенский, вокруг дома – обширный сад, входные двери в квартиры хозяев не запираются, как и наша, запирается только общая входная дверь. В доме много кошек, собак, детей, постоянно идет какая-то стройка, к хозяевам приезжают родственники, друзья, живут по месяцам. Я даже пыталась посадить цветы в саду, но он очень тенистый, и цветы мои не взошли. Во дворе очень тихо, и сложно себе представить, что буквально через сотню метров шумит и живет Проспект Мира. Когда мы жили в Кузьминках, магазин «Пятерочка» был трех минутах ходьбы, а на Проспекте Мира все бюджетные супермаркеты спрятаны во дворах, и до них нужно идти, мы решили, чтобы ежедневно не таскаться туда-сюда, складываться и покупать еду на целую неделю вперед. Так я начала писать цикл «Проспект Мира», еженедельные походы в «Пятерочку» стали для нас ритуалом и праздником еды и радости. Мне вообще очень нравится «Пятерочка» своей несуразной нищетой и нескладностью, мы даже подружились там с продавщицей. «Пятерочка» для меня – это такой мир нищеты, в котором я чувствую себя достаточно обеспеченной, чтобы купить все, что хочу. И там часто продаются совершенно странные вещи – нескладная одежда, которая вызывает у меня почему-то жгучую жалость за то, что она вообще есть, почему-то хочется ее немедленно спасти. И эти дешевые синтетические игрушки с огромными глазами – единороги и зайцы. Мне в «Пятерочке» жалко все – от еды до погремушек. Такую жалость я испытываю к своему беспокойному детству, поэтому в цикле появляется образ умирающей матери. Я помню, мы пришли из магазина, была совсем весна, май, я села работать за компьютер и вдруг услышала странный треск – на подоконнике сидела маленькая птичка. Когда она заметила, что я наблюдаю за ней, она вспорхнула и улетела. Я тогда подумала, что это, наверное, знак, что мама скоро умрет. Я верю в странные приметы, мне нравится в них верить, через них я чувствую связь с тем, что можно назвать миром. Мама еще жива[7], но недавно я видела у порога нашего дома красного замерзшего снегиря, и тоже что-то поняла.

Проспект Мира

I

1

теперь мы живем по-другому
мы складываем в конверт деньги и у нас
получаются общие деньги
на которые раз в неделю мы покупаем много еды
мы идем в магазин Пятерочка
и очень важные ходим там со списком продуктов
мы покупаем яблоки фрукты мясо сосиски бананы
крупы сыр макароны
и сласти
очень много разного разного сладкого
вафли печенье глазированные сырки
мармеладки в сахарных хрусталиках
чокопай ириски кис-кис и батончики рот-фронт и
вафли со сгущенкой
а еще пельмени и даже иногда свежее мясо
и огурцы и помидоры и болгарскую брынзу
зеленое твердое манго с хвойным остреньким вкусом
и много много много сладкого сладкого сладкого
у тебя есть целая полка и ты там хранишь свои сласти
мы ходим по магазину как очень взрослые женщины
и выбираем по акции разные важные вещи
ты сравниваешь – сколько будут стоить
помидорки черри с пересчетом на килограммы
и сколько будут стоить сливовидные помидоры
они дешевле
их больше
и может быть их хватит до следующей недели
а вдруг их хватит настолько
что в следующий четверг помидоров покупать не придется

2