Ветер из прошлого

Больше всего она расстраивалась из-за Камиллы. Поступок Руиса нанес тяжелый удар по их зарождавшейся дружбе. Раньше Камилла каждое утро заглядывала к ней перед завтраком, но сегодня она, естественно, не пришла. Дийна сама отправилась ее разыскивать.

В спальне подруги все свидетельствовало о поспешных сборах. Платья и плащи пестрой грудой были свалены на кровати. На столе, широко распахнув шелковое нутро, стоял саквояж. Сама Камилла сидела в кресле с потерянным видом. Заметив Дийну, подняла на нее покрасневшие сухие глаза.

– Я уверена, что отец ничего не знал, – сказала она.

– Да, похоже на то.

Обе ощущали неловкость. Воздух был заряжен вопросами, на которые не было ответов. Камилла провела ладонями по лицу, будто пытаясь стереть усталость. На ней было то же самое платье, что и вчера. Похоже, она всю ночь провела в этом кресле, пытаясь осмыслить свое место и место своей семьи в новой реальности.

– Даже не знаю, что тут сказать, – вздохнула она. – Мой брат пытался тебя убить! Дикость какая-то. Прости. Не могу понять, что его толкнуло на это.

«Честолюбие», – подумала Дийна. Фалько предполагал, что Руиса могли подкупить или банально шантажировать. Он был щеголеват, падок на роскошные вещи и имел пристрастие к азартным играм – просто находка для заговорщиков. Однако вряд ли дело обстояло так просто. Вчера в допросной Руис сверлил ее таким взглядом, что, будь его ненависть материальной, от Дийны осталась бы кучка пепла. Скорее всего, он считал, что его отец был бы более достойным правителем для Ланферро. Исчезни она – и семья де Кастро возвысится, а дон Сильвио наконец-то поймет, что его сын способен на большее, чем быть посредственным землевладельцем…

«Но вместо этого получилось так, что он подложил отцу большую свинью и испортил жизнь своей несчастной сестре!»

Вчера она была слишком шокирована, чтобы злиться, зато сегодня, глядя на Камиллу, подумала, что некоторые карательные меры по отношению к Руису, которые предлагал сеньор Фалько, пошли бы ему только на пользу. Придвинув ногой легкий табурет, обычно стоявший на террасе, Дийна присела рядом с подругой:

– Ты ни в чем не виновата, даже не думай.

– Другие так не считают, – усмехнулась Камилла. Вдруг что-то вспомнив, передала ей папку, лежавшую на столе: – Здесь вся отчетность по «Джинестре». Я должна сегодня уехать. Тебе придется найти другого помощника.

Дийна прекрасно видела, сколько боли и унижения скрывалось за этой твердостью.

– Ничего ты не должна! – воскликнула она со всей горячностью. – Что за чушь!

– Отец тоже покинет столицу, – продолжала Камилла, будто не слыша. – Это даже не обсуждается. Неужели ты думаешь, что он сможет как ни в чем не бывало заседать в Конвенте, когда его сын…

Ее голос оборвался, и она снова спрятала лицо в ладони. Дийна опустила голову. Она готова была уговаривать Камиллу остаться, но теперь поняла, что не имеет на это права. Каково ей будет все это выдерживать? Ядовитые смешки, косые взгляды, шепотки за спиной?..

– Хорошо, – ответила она с тяжелым сердцем. – Только никаких других помощников я брать не буду. «Джинестрой» займусь сама, пока ты не вернешься. А слухи скоро утихнут, не переживай. Ты же знаешь меня, не пройдет и недели, как я отколю что-нибудь такое, что о Руисе все и думать забудут. Надеюсь, тогда ты не откажешься вернуться?

Камилла через силу улыбнулась, и они обнялись. Пусть это была только тень ее обычной улыбки, но Дийна была рада и этому. Их дружба не рухнет из-за вчерашнего происшествия. Они не допустят, чтобы их поссорили чужие интриги и чья-то политическая возня.

«Все наладится, нужно только немного подождать», – думала она.

В Гальдаре издавна сохранился обычай приглашать к обеду советников и некоторых важных гостей. Столовая представляла собой очень красивую комнату, отделанную старым камнем, дорогими тканями и стеклом, но сегодня изысканность обстановки Дийну не утешала, наоборот. Она провела в этом элегантном аду всего полчаса – и ей уже хотелось сбежать отсюда куда-нибудь подальше.

Все началось с того, что под ее тарелкой обнаружился еще один серый конверт без подписи, точно такой же, как в прошлый раз. Дийна ожидала новых угроз, однако внутри лежал чистый лист. Это послание выбило ее из равновесия. Неизвестный преследователь (или преследователи?) словно говорил ей: «Я рядом. Ты поймала Руиса, но это ничего не значит. Мы по-прежнему следим за тобой».

Она отдала тарелку лакею, попросив заменить ее, но так и не смогла заставить себя поесть. Вместо этого Дийна взяла яблоко с общего блюда. Новая анонимка вызвала ощущение гадливости: было неприятно и унизительно, что отправитель ходил по тем же комнатам, что и она, прикасался к ее вещам. Ее преследовало ощущение чужого липкого взгляда. Не так уж много людей были допущены в эту столовую и в ее кабинет. Кто из них мог донимать ее письмами?