Ветер из рая

Кто бы это мог быть? Неужели те давние счеты, о которых говорила Белка, оказались не закрыты не только с ее стороны – но и с другой тоже? Неужели ктото сидел здесь, затаился и ждал – все эти сорок с лишним лет?

Да ну, слишком невероятно.

Может быть, бывшие коллеги? Решили последитьпроверить эмигранта: куда это он вдруг направился?

Или, может, бандюки? Налички валютной у него имелось изрядно, но ведь нигде он ее не светил: ни в Иркутске, ни во Владике, ни в аэропортах. Разве что ктото забрался к нему в номер (как тогда во Владивостоке эти дебилы в его квартиру на улице Электрозаводской), распотрошил чемодан, приметил валюту… Но тоже бред. Зачем тогда так сложно? Нашли деньги архаровцы, ну и забрали б, не следить же через всю страну.

Отрываться он не пытался. Зачем? Хотят вести – пусть себе. Скинешь один хвост – приставят второй.

Дорога шла большей частью однополосная, через курортные поселки. Здесь не разбегаешься.

Остановился на заправке, не спеша, с чувством выпил кофе. Вернулся на приморскую трассу Е97 – опять все тот «Лендкрузер». Значит, следят не профессионалы? Никакая не спецслужба?

Захотелось удрать от них – из чистого удальства. Хотя б показать, что есть еще порох в пороховницах. Но зачем? Какой смысл? Какими б они непрофессионалами ни были – доступ к камерам видеонаблюдения у них, вероятно, имеется. А как еще они на него вышли? Значит, все равно на хвост сядут.

Вот когда он приблизится к цели – тогда реально придется отрываться. Но тогда он и решит как.

Спустя три дня Павел

На скорости под двести «бэха» жрала топливо как добрый конь.

На объезде Ельца мы заправились, взяли с собой по двойному кофе. Римка настояла купить бутерброды:

– А то я тебя знаю. Как чемто увлечешься, поесть забываешь, а потом на людей бросаешься.

Она же убедила, что сменит меня за рулем:

– Поработай пока над документами, подумай, что мы дальше будем делать, по прибытии.

– Что делать, что делать! – проворчал я. – Купаться в море пойдем.

– Купаться еще явно рано, даже моржу вроде тебя.

Римка водила очень достойно, в чемто даже лучше меня. Только чрезмерно азартно – от этого авто, которыми она управляла, сразу становились заметными на дороге. Обгоны справа, резкие броски из ряда в ряд, помигивания фарами тем, кто замешкался у нее на пути, – все это выделяло лимузины, коими она рулила, из среднестатистического ряда. А сыщик не должен обращать на себя внимание – сколько раз я ей об этом говорил!

Сказал и сейчас. Девушка легкомысленно отмахнулась:

– Ой, ты, Пал Семеныч, известный параноик. Мы ведь в данную минуту ни за кем не следим. И ни от кого не убегаем.

Хоть и обидно было слышать про параноика, дискуссию я продолжать не стал. Мысленно махнул рукой. Горбатого, как известно, могила исправит.

В районе Павловска мы долили еще бензина. Наступила ночь, но с каждой новой остановкой становилось все теплее: чувствовалось приближение юга.

Я посмотрел почту, мессенджеры: ничего нового. Сменил Римму за рулем.

– А что мне делать? – чуть капризно проговорила она.

– Спи, отдыхай.

– Я хочу помочь расследованию.

– А мы разве чтото расследуем?

– Мы ищем твоего отца.

Тут мне пришла в голову мысль: в самом деле ничего особенно стремного в записках папани не приводилось – разве только о том, что мать моя была ему неверна. Однако, вопервых, дело давнее, а вовторых, СССР был весь замешан на промискуитете: шпилились тогда все со всеми подряд. Ничего страшного, пусть читает.

И я предложил ей познакомиться с «мемуаром» отца не в кратком моем пересказе, а в подлиннике.

– О, давай. Вдруг мелькнет на свежую голову какойнибудь хвостик, что с ним теперь.

И я снова, во второй раз за сегодня, отдал ей свой телефон.

Она прочитала папанины заметки за пару часов – мы как раз приближались к Ростову.

– Классный у тебя батя, – сказала Римма с оттенком зависти.

– Да уж. Только прожил я от него почти всю жизнь за десять тысяч километров. Хорошо, если раз в три года открыточку получал.

– Зато ты стал самостоятельным и уверенным в себе мужиком.

– Ну да, ну да: лучшее воспитание – это отсутствие воспитания.

– Ты знаешь, что я подумала: наверное, большую часть этого своего «мемуара» отец в Америке писал, так? Но коечто и здесь, в России, добавил? Совсем недавно. Например, про эту девушку, точнее, бабушку, – Дину из Владивостока?

– Получается, так.

– И из текста видно: у них чтото серьезное сейчас во Владике вытанцовывалось. Так, может, он ей рассказал чтото важное? Или позвонил, к примеру, как на юг приехал? Чтото сообщил?

– О, точняк! Давай, найди ее. И набери!

– У нас сейчас девять вечера – во Владивостоке, значит, четыре утра.

– Ну окей. Позвоним чуть позже. Ты пока найди ее: папаня там в тексте точные указания дал: имяфамилия, место рождения, образование, возраст.

– А еще живет она на улице Тигровой в пентхаусе в небоскребе.

– Вот именно. И, видимо, до сих пор секси, хотя в поисках это тебе вряд ли поможет.

– Задам в «Одноклассниках» поиск по фотке: «сексуальная бабушка» – прыснула она.

По новому мосту в пригороде мы пересекли Дон. Справа плыли огни Ростова.