Ветер из рая

– Говорят, здесь, в Краснодарском крае, самые зверские в стране гаишники. Будем надеяться, что ночью они все спят от трудов праведных.

На улице было совсем тепло, чувствовалось, что весна вошла в свои права и скоро лето.

– Вздремни, Римма Анатольевна, – посоветовал я напарнице.

– Я не такое старичье, как ты, и мне ночку не поспать – как нечего делать. Лучше работой займусь. Тебе не кажется, будто мы коечто упустили?

– Например?

Я вырулил со стоянки и погнал свою «бэху» по пустой и темной дороге.

– Например, где мы будем в Суджуке жить? Не пора ли мне зайти на соответствующий сайт и заказать нам в городке квартиру?

– Не хочу официальным путем.

– А на тебя, что, здесь, как и в Питере, работают левые арендодатели? Как ты помнишь, в северной столице эти твои тетеньки нас не сильно от бандитов прикрыли.

– Тетенек у меня никаких нет, но я хочу пойти другим путем.

– Ну как скажешь. А Диане во Владивосток звоним?

– Ах, Римма Анатольевна. Ну кто в нынешние времена на звонки с незнакомых номеров отвечает? Давай ты ее установишь, а потом напишешь от моего имени.

Мы проехали водохранилище с гордым старинным и восстановленным лозунгом: ИДЕТ ВОДА КУБАНЬРЕКИ, КУДА ВЕЛЯТ БОЛЬШЕВИКИ.

Спустя полчаса моя спутница сказала:

– Нашла я эту Скобцову. Оказалось, Диана даже Альбертовна. В городе Арсеньев Приморского края, видать, любили красивые имена: Диана, Альберт. Что за галантерейщина!

– Не надо так громко ревновать.

– К чему?

– К чужой любви.

– Да уж. Две случки за сорок лет, вот и вся любовь.

– Тебе продиктовать текст письма? Или сама напишешь?

– Да какнибудь справлюсь.

Через пять минут она зачитала:

– «Глубокоуважаемая Диана Альбертовна! Меня зовут Павел, – фамилию я не стала приводить, чтоб не путать человека, отец твой, вроде бы, Зверевым числится, а не Синичкиным, – и я являюсь сыном человека, с которым вы недавно встречались, – Петра Зверева».

– Все хорошо, только мне не нравится «я являюсь». Так и видится: ночь, темнота, и я такой материализуюсь перед дамочкой в ее пентхаусе на улице Тигровой.

– Ладно, заменим на грубое: «Я сын Петра Зверева, с которым, как я знаю, вы встречались». А далее – так: «Мы не можем найти нашего отца. Он, как мы знаем, улетел из Владивостока в Сочи. Прибыл туда утром двадцать шестого марта. И с тех пор он на связь не выходит. Мобильник у него молчит и находится вне зоны досягаемости. Может быть, он вам чтото рассказывал? О том, что собирался делать на юге? Куда поехать? С кем повстречаться? Может, вы с ним планировали увидеться? Где и когда? Мы очень волнуемся, поэтому нам важна любая мелочь».

Я гнал по последнему степному участку на нашем маршруте. Впереди были горы.

– Прекрасно, – бросил я Римме. – Коротко и ясно. Отправляй.

– Лучше, если ты пошлешь со своего аккаунта. Ты ведь сын.

– Да, давай. Войди в мой. Пароль, напомню, я не менял.

– О, Синичкин! А вдруг я опять там увижу сюсюсю, пусюсю с армадой полуголых шлюх?

– И это говорит мне высоконравственная, целомудреннейшая девушка, которая со своим Паном обсуждала баклажаны и афродизьяки!

– А вот не надо без спросу чужую переписку читать!

– Ладно, хватит болтологии, шли уже!

Во Владике время шло к одиннадцати утра, и тетенька явно не спала. Ответила она через три минуты: «Какой кошмар! Нет, мне Петя ничего не рассказывал. Ничего про его планы не знаю. Скажите, может, я чемто могу помочь? Может, надо обратиться в полицию? Или к частному детективу? Я могу оплатить его услуги».

– Частный детектив уже здесь, – проворчал я сквозь зубы. – Успокой дамочку. Скажи, что мы будем ее информировать о ходе поисков.

В Краснодарском крае надо водить строго по правилам – это я помнил по своим поездкам к любимой двоюродной бабушке Маргарите Борисовне[30]. И, несмотря на ночь, строго слушался ограничений скорости и особливо сплошных линий. В постоянном напряжении: не нарушить бы чего – ехать было томительно, и я попросил свою помощницу:

– Найди, пожалуйста, в Суджуке православный храм. Самый близкий к Средней улице, где папаня некогда жил. И проложи туда маршрут.

– Не узнаю тебя, Синичкин. Ты воцерковился? Свои многочисленные грехи с деффками хочешь замолить? Или молебен заказать за здравие своего отца?

Я не стал посвящать спутницу в свои планы. Получится – сама увидит, а если нет – и суда нет.

– И посмотри, пожалуйста, – так, на будущее, – фото и панорамы тех мест, откуда последние сигналы отцовского телефона пришли.

В районе Джубги дорога раздвоилась: налево трасса уходила на Сочи, направо – на Суджук и Южнороссийск. Пахнуло морем.

– Храм называется Вознесенский, маршрут проложила.

– Вот и умничка.

Небо на востоке над горами стало быстро синеть, а потом сереть. Дорога шла на запад мимо невысоких гор, густо поросших лесом. Птицы вокруг запели с такой силой, что было слышно в машине с плотно закрытыми окнами.

Никогда не думал, что так получится, но первым делом в Суджуке мы подрулили к поюжному белому храму.

– Посиди в машине, – сказал я помощнице. – Я быстро.

С колокольни послышался грустный великопостный звон, созывающий к утрене.

У свечного ящика я описал объект, который разыскиваю.