Ветер из рая

И вот набрел на площадку. Она явно выглядела рукотворной. Большое количество колючих веток, устилавших землю, оказались срезаны и свалены в сторонке, образуя изрядную кучу. А в центре площадки зияла яма. Она казалась выкопанной совсем недавно: стенки не успели осыпаться, и следов потоков, пролившихся после дождей, на них не наблюдалось.

Отверстие в земле оказалось круглым, диаметром метра полтора, а в глубину около метра. Куча выкопанной земли возвышалась на стороне, противоположной от сложенных веток.

Я спрыгнул в яму. Ничего там не было интересного. Только тяжелая серая почва, полная каменюк. Никаких следов.

Я выбрался, обошел углубление. И увидел: на земле почти впитавшаяся темная лужа. Я потрогал ее, понюхал. Хотелось бы ошибиться, но, кажется, то была кровь.

Я расширил круг осмотра. Чтото блеснуло. Я нагнулся и под слоем цепких ветвей и листьев увидел гильзу. Поднял ее. Похоже, для девятимиллиметрового патрона. Современная, не медная, а с фосфатнополимерным покрытием. Явно от макарова.

Я поискал еще. Других гильз не обнаружилось – ни поблизости, ни на всей площадке и около. То ли стрелявшие нашли их и забрали с собой, то ли был всего один выстрел.

Кто и что здесь искал? При чем тут отец? И кто в кого стрелял?

* * *

Возвращаясь, я внимательно смотрел на землю. Увидел на колючках и лианах несколько капель крови. А ближе к дороге – вырванный клок от одежды.

Все вокруг явно походило на место преступления. И по правилам я, конечно же, ничего не трогая, должен был немедленно позвонить в местную ментовку и ждать опергруппу.

Но полицейские, я нимало не сомневался, поднимут меня на смех. Разумеется: кому хочется работать! «А с чего вы взяли, что это кровь? И что это кровь человеческая? Может, краску разлили? Или шашлык жарили? Хотите, чтоб мы экспертизу проводили? А с какой стати?» Я потрачу уйму времени и сил, заставляя их выполнять свои обязанности.

Поэтому – нет. Мне все придется делать самому.

Я освободил кусок материи от колючки, оценил. Серозеленый материал, похожий на камуфляж. Вероятно, от штанов или куртки.

Я положил клочок в карман. Нечего искать на нем отпечатки пальцев, решил я. Вряд ли ктото трогает себя за бедра или предплечья.

Я вернулся на стихийное парковочное место у обочины дороги. Надо осмотреть его. Вероятно, именно тут парковал свое авто папаня. И те, кто шел по его следу, а потом стрелял и надругался над телефонами.

Но ничего значимого на площадке не оказалось.

Тогда я решил проехать туда, где последний раз сеть засекла айэмиай телефона отца, уже лишенного и батарейки, и симки.

Сверяясь с картой, я, сидя в своей «бэхе», проложил маршрут.

Дорога вела через весь город, вдоль бухты. Надо думать, летом здесь полно автомобилей и курортников, и местные тоже оживляются, продавая у своих домиков абрикосы или инжир, завлекая на постой. Теперь все было пусто, прозрачно, лениво.

Вскоре асфальт сменился проселком. Слева потянулся державного вида забор, который закончился воротами с надписью: «Санаторий “Синяя бухта”». Чуть дальше дорога обрывалась гравийной площадкой. Здесь находилось искомое место. Примерно тут в последний раз отмечен был айэмиай обоих телефонов моего отца.

Я вылез из авто. Летом, верно, на этой площадке толпятся машины. Теперь все ограничивалось старыми синими «Жигулями», неновым «Кашкаем» и какимто «китайцем».

Я помнил номер «Дастера», который отец арендовал в аэропорту в Адлере. Его тут явно не было.

Я подошел к краю площадки. Крутой обрыв. Чудный вид на море, пустынное в это время года. Под ногами, на расстоянии метров тридцати, волны бьются и плещутся о валуны.

Прекрасное место, чтобы выбросить в море чейто ставший обузой телефон.

И человека?

Человека – вряд ли. Скинешь туда, вниз, тело – и любой праздношатающийся, приехавший на площадку и подошедший к обрыву, увидит его в прибое на камнях.

Я развернулся, сел в машину и уехал.

* * *

Когда я вернулся в домик, моя спутница уже поднялась.

Она помыла голову, уложилась – значит, добыла здесь фен? – и подкрасила чудные зеленые глазюки.

– Пока некоторые граждане на базаре совершали покупки лишь для себя любимого, я добыла коечто, чтобы скрасить нашу жизнь и не умереть с голоду.

Римка широким жестом указала на кухнюверанду. Там на столе появилась банка растворимого кофе, порезанный кусок сыра, хлеб и колбаса.

– Присоединяйся к моему скромному обеду.

Пока мы перекусывали, я рассказал помощнице о результатах рекогносцировки.

– Сейчас все оставляет след в Cети, – рассудила девушка. – И во Всемирной паутине, и в анналах сотовых операторов. Помнишь, ты говорил: с того места в колючих кустах ктото комуто звонил.

После обеда мы взяли мой ноутбук – единственную вещь, не считая пистолета, которую я захватил с собой из Москвы, – и устроились на лавочке в саду.

Малиновым цвели деревья.

– Это персики, – кивнула Римка. – Мой отчим ими все пытается торговать.

Оглушительно пахли цветы. Птицы орали наперебой и носились в ветвях.

Я выписал в свой блокнот четыре телефонных номера: тех, кто был рядом с отцом – видимо, на той самой лужайке.