Ветер кружит листья (СИ)

— Ты выглядишь как-то иначе.

— Да?

— Как будто потеряла половину своей души. Прости, если я подобрал неправильное определение, иногда бывает трудно выражать свои мысли на человеческом языке.

— Половину души? — переспросила Кенара. — Пожалуй, ты выразился очень точно. Два моих хороших друга погибли, одну из них — Дэйку-сан — ты должен помнить.

— А… да, благородное, мужественное сердце. Мне очень жаль.

— Я тренировалась в каньоне и решила навестить тебя.

— Наверное, ты голодна и замерзла? Можешь развести костер вот здесь, неподалеку от моего дома. Внутри тебе было бы душновато. Я с радостью проведу этот вечер с тобой, если желаешь.

— Спасибо, Траксу-сан.

Каждый вечер своего недолгого отпуска Кенара проводила в компании этого странного товарища, слушая его истории, совсем не похожие на человеческие. Траксу-сан рассказывал о том опыте, который накопил за свою долгую жизнь: о том, чем отличаются друг от друга разные виды почв, как вешние воды поят землю и просачиваются далеко вниз, туда, где текут подземные реки. Он рассказывал о том, каких животных можно найти зимой под толстым слоем снега в их норах и как они спят. Траксу-сан поведал о корнях сосны, которые пробиваются по ходам, проделанным другими, уже отжившими свое, деревьями на глубину в пятнадцать метров, и о корнях горной ольхи, которым порой хватает скудной почвы в несколько сантиметров, чтобы укрепиться и жить. Подземное царствобыло богатым, а Траксу оказался замечательным рассказчиком.

Закаты сменялись рассветами, приятный голос паука плел бесконечную паутину историй и мир, окружавший Кенару и сузившийся до одной болезненной точки в сердце, снова начал расширяться и разворачиваться подобно причудливой картине.

Так она исцелилась от приступов страха и слабости.

Кенара вошла в цветочный магазин семьи Яманака и сбросила капюшон. Ино вежливо приветствовала ее, хотя без обычной своей улыбки. Она тосковала по погибшему отцу и пока не могла обрести прежнюю жизнерадостность.

— Здравствуй, Ино. Мне нужно двенадцать белых лилий, самых красивых из тех, что есть.

— Белые лилии… — Ино вздохнула. — Еще пару недель назад их было не найти, лилии раскупили первыми, потом закончились белые хризантемы… и вообще белые цветы. Но сейчас… мы заказываем много белых цветов, из тех, что не можем вырастить сами. Вот, возьми, эти самые красивые, — девушка запнулась. — Нет, — вдруг сказала она, и глаза ее против воли наполнились слезами, — самые красивые я отложила для отца…

— Ино…

Кенара смущенно замолчала, не зная, что сказать и сделать, ведь Ино не была ее близкой подругой и невозможно было обнять человека через стол, а больше куноичи ничего не умела. Она уже хотела сказать «мне очень жаль», но тут Ино улыбнулась, сощурив мокрые от слез глаза, и воскликнула деланно бодрым голосом:

— С тебя 180 рё!

— Спасибо, Ино.

Расплатившись, Кенара накинула капюшон своей куртки и вышла на улицу, раскрыв зонтик и тщательно прикрывая лилии от дождя. Ино смотрела ей в след. Ей не нужно было гадать, кому Кенара понесла цветы.

Кенара писала: «Сэнсэй! Мне поручена миссия на южном побережье, возвращаться в Лист я планирую, сделав небольшой крюк, через Северный подгорный храм. Я буду ждать тебя в окрестностях храма на рассвете десятого дня, не считая сегодня. Если не сможешь прийти, отправь человека с запиской». Она поразмыслила немного, но больше ничего не добавила. Еще ребенком она отметала то, что не имеет смысла, приводя в отчаяние учителя по изобразительному искусству.

За ночь островки сухой травы и стволы деревьев покрыл иней. Впрочем, с восходом солнца он растаял, и остатки влаги переливались подобно россыпи мелких стеклянных бусин. Кенара выпростала руку из спального мешка и подбросила хвороста в огонь. Местность была каменистая, и ей без труда удалось отыскать несколько булыжников, чтобы обложить ими костер. Вставать и выбираться на холод девушке не хотелось, но мечта о горячем чае все-таки выманила ее наружу.

Куноичи размялась и попрыгала немного, чтобы разогнать кровь, умылась из ледяного, как дыхание смерти, ручья и поставила греться воду в глиняном стакане возле огня. Сама она уселась рядом, окутавшись светлым шерстяным плащом. Едва закипела вода, как неподалеку раздался возглас:

— Кенара! Эй, Кенара! — и в два прыжка Конор оказался рядом. Он поднял ее за плечи и крепко обнял. — Мы не виделись целую вечность!

— Да нет, — ответила девушка, — пару месяцев от силы.

— Ты холоднее, чем это утро, — сказал учитель и поставил свой стакан греться. — Я выпью с тобой чаю: всю ночь бежал, устал и замерз.

Кенара снова села на мешок и поинтересовалась:

— Как же ты мог замерзнуть, если все время бежал?

— Ледяной ветер бил мне в лицо, не все же умеют его гасить… Как там твоя миссия?

— Благополучно завершилась, я возвращаюсь домой.

— Домой? — переспросил Конор, грустно улыбнувшись.

— Да, — ответила Кенара, прежде чем поняла, что назвала Коноху домом.