Ветер моих фантазий

— Он — бизнэсумэн, — повторил Ки Ра глухо и вдруг ухмыльнулся, посмотрел на врача серьезно, — Но на мои похороны он приедет. Хотя… может, с опоздание.

— Тьфу ты! — я сердито его кулаком в плечо пихнула, — Не каркай!!!

— Что?! — кореец повернулся ко мне.

И я робко притихла под его тяжелым взглядом.

Ох, ему плохо было только что, а я еще и бью его!

Парень неожиданно дунул мне на лоб, сдувая прядь со лба и щеки к виску. Робко посмотрела на него. Растерялась, увидев улыбку. Настоящую. Разве что взгляд был серьезным.

— Какой смысл? — уточнил он, — Я не знал это слова.

— А, это… — смущенно улыбнулась, потом нахмурилась, нависла над ним и проворчала: — Плохой шутка, Ки Ра!

— Какой шутка? — недоуменно моргнул тот.

— Что твой отец приедет на твои похороны.

— Но он приедет, — грустная улыбка, — Я уверен в это.

— До похорон, тьфу-тьфу-тьфу… — врач постучал по деревянному паркету, — Не дойдет. По крайней мере, не сейчас. Хотя надо мне вам выписать лекарство… — тут встрепенулся, смутился, — А, лекарство… Если вы мне верите.

— Я никому не верю, — совершенно спокойно сказал Ки Ра.

Но врач все-таки несколько таблеток оставил. И маму в сторону отозвал. Ки Ра сердито языком цокнул от их секретиков.

Но причина шепотов быстро прояснилась. Мама вернулась и, улыбаясь, предложила Ки Ра остаться у нас на пару дней. Или хотя бы на одну ночь. А то мало ли?.. Чтоб мы не волновались, как он там один будет, после этого. И пообещала при нем не включать телевизор.

Парень грустно улыбнулся. Но за заботу поблагодарил, легким поклоном. Мама, кажется, растаяла. А он задумался надолго, смотря куда-то в стену напротив или будто совсем сквозь стену. Потом кивнул, соглашаясь. Потом покосился на меня. Испуганно крикнул:

— Кровь!

Тут я и мама заметили пятно крови, проступившее на моей кофте. Видимо, я слишком резко дернулась к осевшему Ки Ра — и рану потревожила. Но от волнения боли даже не заметила. Да и сейчас… вроде не было боли. Ну, почти.

Мама грустно головой покачала, но не сказала ничего.

Это значит быть взрослым? Когда ты сам ранен, но бросаешься на помощь кому-то беспомощному, позабыв о собственной боли?.. Совсем не чувствуя своей боли…

Ки Ра вдруг подскочил, выскочил в носках на площадку:

— Эй, еще больной есть! Умирает!

И вбежавшим обратно врачам — те еще не успели спуститься до первого этажа — предъявил смущенную меня. И сам вдруг деликатно смылся на кухню, под предлогом страшной жажды. Меня тут же в коридоре раздели — мама маячила у кухни, чтобы бдить за гостем — и осмотрели.

Ки Ра на стриптиз так и не пришел, доблестно наполняя желудок энным количеством кружек воды или чаю, или чего там ему мама подсунула. Вышел, только когда мама пошла за врачами дверь запирать. И, поскольку он тут недавно был с сердечным приступом, ему «умирающую» меня и бег по лестнице во имя спасения умирающих простили. Меня, кстати, перевязали заново. И, разумеется, выписали таблеток. Успокоили, что мне смерть в ближайшее время тоже не грозит, но вот участковому врачу надо бы несколько раз показаться, а то мало ли. Это фирменное врачебное: жить будете, но мало ли?.. И с таким серьезным взглядом на пациента, что в возможность выжить уже обычно не верится. По крайней мере, день или два с приступами паранойи вполне случается.

— Врач сказал: жить будет, — бодро напомнил мне Ки Ра, вырывая из объятий начавшейся паники.

Взглянула на него, стоящего прислонившись к стене напротив, руки скрестившего на груди, ухмыляющегося. Если б его уже не знала сколько-то, можно было подумать, что он только ухмыляется. А так — вполне мог быть приступ заботы. В его стиле. И вообще-то, не ему надо меня утешать и волноваться, а наоборот. Но парень выглядит так уверенно, будто скорую только что вызвали не ему. Мне нравится, как он невозмутимо держится даже во время трудностей. Худой, невысокий, но сильный. Невольно вызывает восхищение. Но не уверена, точно ли все так хорошо с ним?.. Раз таскает при себе папку со своим диагнозом и, видимо, рекомендациями, что делать, если ему станет дурно. Раз шутит, что просто так отец его не явится, но вот к похоронам точно приедет. Что за отец такой у него, подлый?! Мне за этого парня грустно.

— Может, обед подогреть? — дружелюбно предложила мама.

— Я бы… полежал. Немного, — смущенно сказал иностранец.

Мама хотела помочь ему дойти, но он протянутую руку в сторону отвел. Ступил ко мне. И, наклонившись, осторожно подхватил за подмышки меня. Потянул, помогая встать. Ноги у меня затекли. И я скривилась. И пошатнулась. Он вдруг… меня на руки поднял. И сам меня в комнату отнес. Мама вначале растерялась, но, когда мы уже к двери подходили, оказалась рядом, отворила.

Ки Ра меня на диван положил, к подушке. И сам лег с краю, ноги оставив на полу. Мама не стала нас беспокоить. И, пригрозив, что покушать все-таки разогреет, исчезла, тихо дверь прислонив.

Мы с парнем какое-то время лежали, не глядя друг на друга.

— Я не трус, — сказал Ки Ра наконец, резко сказал.

Грустно отозвалась:

— Знаю. Эти убитые дети — страшное зрелище.

— Я не трус! — бросил он резко.