Ветер на пороге

Захлебываясь слезами, она попыталась объяснить ему, в чем дело.

– Я понимаю, это звучит невероятно, но… – закончила она. Ее по-прежнему неудержимо трясло, сердце колотилось как бешеное. Видя, что Кальвин ничего не отвечает, а только обнимает ее и успокаивающе поглаживает по спине, она добавила, пару раз всхлипнув напоследок: – Ох, Кальвин, лучше бы я все это выдумала! Как ты думаешь, может, я и правда все придумала?

– Не знаю, – честно ответил Кальвин. Он по-прежнему обнимал ее – крепко, надежно.

Теперь, когда Кальвин был с ней и ей было с кем поделиться, Мег сумела выдавить слегка истерический смешок.

– Мистер Дженкинс всегда говорил, что у меня слишком бурное воображение, но я никогда не думала, что настолько бурное! Как ты думаешь, это же не галлюцинации, а?

– Не думаю, – твердо ответил Кальвин. – Вряд ли это галлюцинация. А чем это тут так жутко воняет?

– Не знаю. Сейчас уже не так сильно воняет – вот до того, как ты пришел…

– По сравнению с этим из помойки пахнет розами. Фу-у!

– Знаешь, Кальвин, а ведь Луиза Большая – она уже не в первый раз делает нечто странное.

– Что-что?

И Мег рассказала ему про Луизу и сегодняшний вечер.

– Но тогда она не пыталась напасть или что-нибудь. Она держалась вполне дружелюбно. Она всегда была дружелюбной змеей. – Мег длинно, судорожно выдохнула. – Кэл, дай, пожалуйста, платок, а? У меня очки грязные, я совершенно ничего не вижу, а мне сейчас хотелось бы видеть, что происходит.

– Да у меня платок тоже грязный… – сказал Кальвин, но все же полез в карман.

– Все равно это лучше, чем юбкой протирать.

Мег поплевала на очки и протерла стекла. Без очков мальчик выглядел как размытое пятно, поэтому она набралась мужества и сказала:

– Знаешь, Кэл, я все равно надеялась, что ты сегодня зайдешь в гости.

– А я удивился, что ты вообще соглашаешься со мной разговаривать. Я-то пришел извиниться за то, что мой брат сотворил с Чарльзом Уоллесом.

Мег надела очки, как обычно, небрежно подпихнула их пальцем вверх по переносице в тот самый момент, когда луч лунного света прорвался сквозь облака и озарил озабоченное лицо Кальвина. Она вернула ему платок.

– Ну, ты же в этом не виноват. – А потом спросила: – Как ты думаешь – это, наверно, какое-то помешательство у меня: насчет Луизы, мистера Дженкинса и всего прочего?

– Не знаю, Мег. У тебя когда-нибудь раньше бывали галлюцинации?

– Насколько я помню – нет.

– И все равно этот мистер Дженкинс просто кусок феций.

– Что ты сказал?! – воскликнула Мег.

– Кусок феций он, говорю. «Феции» – это у меня новое ругательное слово такое. Старые все надоели. Знаешь, что такое феции? Это драконий помет…

– Я знаю, что феции – это драконий помет! Я другое хочу узнать: почему из всех слов ты выбрал именно это?

– Ну, мне показалось, что оно самое подходящее.

Мег снова затрясло.

– Кальвин… не надо, пожалуйста… это слишком серьезно!

Кальвин оставил свой шутливый тон:

– Хорошо, Мег. А что не так-то?

– Ох, Кэл… Я так перенервничала из-за этого мистера Дженкинса, что совсем забыла про драконов!

– Про кого?!

Мег рассказала ему про Чарльза Уоллеса, про драконов. «У него же никогда раньше не бывало галлюцинаций!» Она еще раз рассказала о том, как Луиза приветствовала тень, а что за тень – они так толком и не разглядели. «Но это точно не был мистер Дженкинс! Мистера Дженкинса Луиза не приветствовала».

– С ума сойти, – сказал Кальвин. – Просто с ума сойти!

– Но мы действительно видели феции, Кальвин! Ну, или что-то такое. Больше всего это было похоже на перья, но это были не настоящие перья. Чарльз Уоллес принес одно домой – там их была целая куча, – вот такие перья, и еще драконья чешуя – вон там, у самого большого камня на северном выгоне.

Кальвин вскочил на ноги:

– Так пойдем туда! Фонарик у тебя с собой?

Теперь, с Кальвином, было совсем не страшно пройти через сад и выйти на луг. Сейчас главным для Мег, сильнее страха, была потребность доказать, что они с Чарльзом Уоллесом ничего не выдумали, что вся эта безумная чушь, про которую она сейчас рассказывала Кальвину, случилась на самом деле. Нет, не то, что мистер Дженкинс вдруг обернулся летающей пустотой, – этого как раз лучше бы не было, – но вот драконы! Потому что если ничто из случившегося никак не соотносится с реальностью, значит она в самом деле сходит с ума.

Когда они дошли до луга, Кальвин взял у нее фонарик:

– Дай я вперед пойду.

Но Мег все равно шла за ним по пятам. Ей чудилось недоверие в том, как он водил лучом фонарика вдоль подножия валуна. Потом луч остановился, превратившись в кружок света на траве, и в центре кружка что-то сверкнуло золотом.

– Ух ты-ы!.. – сказал Кальвин.

Напряжение слегка отпустило, и Мег захихикала:

– Ничего себе феции, да? Интересно, а драконий помет на самом деле кто-нибудь когда-нибудь видел?

Кальвин опустился на четвереньки, пересыпая в ладонях кучку перьев и чешуек:

– Да-а, это и правда удивительно. Но кто же все это оставил? В конце концов, не может же целая стая драконов просто взять и исчезнуть?

– Полчище драконов, – машинально поправила Мег. – Так ты правда думаешь, что это были драконы?

Кальвин вместо ответа спросил: