Ветер над сопками

Аркадий Ваганович терпеливо стоял возле лейтенанта, ожидая, когда тот побреется, что называется, на подхвате.

– Что за погодка? – ругался Речкин, скользя лезвием опасной бритвы по намыленной щеке. – Холод собачий… Бриться невозможно…

– Неужто не попривыкли? – улыбался старшина.

– Не-а… Каждый раз как первый! – морщась, стряхнул Алексей бритву о край металлической раковины. – Сразу свою казарменную молодость вспоминаю, что солдатом, что курсантом.

– Неужто и в училище казармы холодные были? – подавая Алексею вафельное полотенце, спросил старшина.

– Еще бы! – усмехнулся Речкин, вытирая лицо. – Ну в спальном расположении еще куда ни шло, там печь топилась, а вот в умывальнике по зиме даже стекла изнутри замерзали! Брррр!

В отличие от прошлого дня, в это утро ветер стих, дождь перестал осыпать противной моросью. Даже здесь, на высоте более трехсот метров, установилось редкое для этих мест затишье. Обычно ветер гулял здесь всегда и в редкие солнечные дни, и тем более в ненастье, напористо шурша средь бескрайних просторов. И лишь один резон был в этом несмолкаемом ветре – он надежно спасал от комаров, самой страшной здешней чумы летних месяцев.

Но плащ-палатки с собой все же взяли. В такую погоду небо было совершенно непредсказуемым и могло в любую минуту прохудиться новым зарядом дождя.

Понуро повесив головы, солдаты шли вперед привычной дорогой. Сонные, усталые, хмурые. Они еще не вошли в новый график военного времени, и даже положенные им восемь часов сна пока не могли возместить в полной мере затрачиваемые силы. Да и поспать установленное время удавалось отнюдь не всегда. Смены задерживались, разводы затягивались, отдельные заболевали, и это тоже отнимало время. Распорядок дня менялся, сминался, суживался.

Теперь, помимо привычной службы в наряде на границе, бойцам приходилось оборудовать новые огневые позиции, день за днем укреплять их, не ослабляя внимания за соседями напротив. А занятие это в условиях Заполярья – дело весьма не простое. Земля вокруг – не земля, а сплошной скальный монолит, покрытый местами тонким слоем почвы, потому в грунт не вкопаться. Приходилось собирать вокруг новой огневой позиции увесистые камни, стаскивать их в одно место, укладывать аккуратно, вплотную, чтоб лежали они словно притертые веками друг к другу, чтобы ни одна вражеская пуля не смогла проскочить между ними. Важно было и качественно замаскировать такие каменные сооружения. В ход шел мох, мелкий, вьющийся по земле худыми извилистыми стеблями кустарник, тонкие пласты дерна. Так и только так, усердием и фантазией, можно было добиться того, чтобы куча камней стала действительно надежным укрытием для стрелка, его крепостью. Следили за качеством работы сержанты и офицеры заставы. Им и самим теперь приходилось выполнять тяжелую солдатскую работу. Время не ждало…

Кроме всего прочего, важно было оставаться предельно скрытным, чтобы финны, которые хоть официально и не были врагами, но, учитывая все последние события, по-иному именоваться просто не могли, не вычислили бы новые позиции.

Правильный выбор места для планируемой огневой точки также был весьма и весьма важен. Север – несравненный колорит множества высот, низин, скальных выступов… Порой грамотно выбранное место уже само по себе, без дополнительных работ, надежно скрывало стрелка и давало ему выгодный сектор обстрела. И в этом вопросе солдаты в обязательном порядке советовались с командирами.

Но каких бы новых работ ни требовало состояние войны, задача по охране государственной границы оставалась на первом месте. И здесь без собранности и внимательности никуда. Поэтому труд физический приходилось качественно сочетать с трудом умственным. С финской стороны и прежде частенько наведывались всякого рода диверсанты и провокаторы, а теперь их стоило ждать в любую минуту и тем паче.

Потому и шагала очередная смена в очередной наряд понуро, хмурясь сонными лицами, сутуля усталые плечи, обреченно волоча десятки раз прихваченные ночной мышечной судорогой ноги. Со стороны они больше походили на военнопленных или даже смертников, которых ведут на эшафот, а не на бойцов действующей армии.

Круглов, шедший по правую сторону неуклюже сбитой колонны, то и дело сердито окрикивал своих солдат:

– Не растягиваться! Подтянулись! Живее ногами шевелим, живее!