Ветер надежд

Он положил камень обратно в футляр и передал его мне. После чего, закрыв окно, сказал, чтобы я подождал его. Он вышел из боковой двери, и мы направились к заместителю директора. Молодой человек, явно не подходивший на эту должность, встретил нас в своем кабинете, где сидя за компьютером, раскладывал пасьянс. Приемщик, держа в руках один из приборов, подошел к нему, и пока я стоял рядом показал ему камень, который передал ему. Зам посмотрел сначала на меня, потом на камень и тихо, чтобы я не слышал, посовещавшись, сказал:

— Я не возражаю, произведите, пожалуйста, повторную проверку камню, а я выпишу в бухгалтерию разрешение на выдачу денег.

Он черканул небольшую записку и передал её оценщику. Мы вернулись обратно. Повторная экспертиза заняла несколько минут, видимо он просто проверял, не подменил ли я камень, когда он был у меня. Убедившись, что всё нормально, он передал мне записку и объяснил, как пройти в бухгалтерию за деньгами. Передавая её мне, он неожиданно сказал:

— Сколько лет работаю, а такой изумительный изумруд вижу второй раз в жизни. Удачи вам.

— Спасибо, ответил я, и добавил, — а алмазы и сапфиры, вы тоже принимаете?

— Конечно.

— Тогда я к вам непременно загляну, как только кончатся деньги, — и с этими словами я отправился в бухгалтерию.

Вика была дома, когда я вернулся. Сидя за компьютером, она что-то писала. Увидев меня, она закрыла программу и спросила:

— Как дела?

— Все нормально. Артур остался прибираться дома. Слушай, ты у него когда-нибудь была?

— Нет, а что?

— Теперь я понимаю, что он действительно фанат компьютерного мира. Вся комната забита запчастями, словно это мастерская по ремонту. Но зато ты бы видела его кухню. Полный порядок.

— А как поход в ломбард, удался?

— Конечно.

— Правда и за сколько?

— А ты как думаешь?

— Я не знаю.

— Хоть приблизительно.

— Тысяч десять дали, — она посмотрела на меня и добавила, — пятнадцать, я угадала?

— Почти, — я достал пачки денег и выложил их на стол.

Вика, никогда раньше не видевшая такую огромную сумму денег, и от неожиданности открыла рот, не в силах что-либо сказать. Наконец она спросила:

— Сколько же здесь?

— Без малого пятьдесят тысяч баксов.

— Слушай, сколько же тогда будут стоять камни большего размера?

— Не знаю, может больше ста тысяч. Не зря я говорил, что мы сможем купить себе и Мерседесы и всё что угодно.

Вика бросилась ко мне на шею и повисла на ней, визжа от радости.

— Вика, я то тут при чем. Это Фейнхотен наш благодетель, а не я.

— Это не важно кто. Главное, что мы теперь сможем с тобой попутешествовать по всему миру, увидеть другие страны и города. И знаешь, что мне хочется больше всего?

— Что?

— Съездить в ту деревушку в Финляндии, о которой ты мне рассказывал, и где мы были с тобой в прошлой жизни, о которой ты помнишь, а я нет.

— Ты знаешь, я с тобой согласен, туда я точно съездил бы еще раз, — я поцеловал её и осторожно опустил на пол.

— Пойду, разменяю деньги, а ты позвони Артуру и скажи, чтобы приехал, надо поделить деньги и вообще поговорить, что будем делать с камнями. Сразу все реализовывать опасно, поэтому лучше посовещаться.

— Хорошо, только ты не долго. Да я забыла тебе сказать, пока тебя не было, звонил участковый и напомнил, чтобы ты пришел к нему как обещал в 19–30.

— Хорошо, я пошел, — я посмотрел на время, было, начало шестого, — блин ни то не се.

— Ты о чем?

— Ладно, я разменяю деньги и приду поесть, а потом схожу к этому Селезневу, так кажется его фамилия, а ты скажи Артуру, пусть приезжает завтра часам к десяти утра, или к одиннадцати. Надо выспаться.

— Лучше к одиннадцати.

— Как скажешь.

Визит к участковому, как я предполагал, должен был занять не больше получаса. Собственно говоря, написать заявление и все, однако на деле все вышло иначе.

Комната, в которой располагалась приемная, раньше была помещением опорного пункта порядка. В нем собирались дружинники, получали повязки и инструкции и расходились по объектам. С тех пор как их упразднили, помещение передали ветеранам войны, а участковому выделили для приема небольшую комнату, которая, по всей видимости, была кухней, так как примыкала к туалету, а само помещение являло собой жилую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома.

Участковый сидел за столом и строчил документы на обычной пишущей машинке. Стена позади него была увешана приказами и распоряжениями, а напротив находился стенд, на котором висели фотографии. Надпись гласила «Их разыскивает милиция». Ощущение было такое, словно я окунулся в мир социализма в году так семидесятом, не хватало еще портрета Брежнева. Я обернулся, прямо над дверью висел портрет Президента.

Однако, подумал я, обстановка очень располагающая для беседы. Я поздоровался.

— Вижу скепсис во взгляде.

— Это плохо или хорошо? — спросил я, решив занять дружескую позицию в разговоре.