Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном

Я и ранее по жизни обращал внимание на странное свойство некоторых людей обладать периферийным зрением. Раскосый взгляд таких людей намного более проницательнее и необъяснимо глубже. Словно тебя просвечивают рентгеновскими лучами. Ничего невожможно скрыть от такого человека.

Потихоньку я восстанавливался. Дыра в моём энергетическом коконе стягивалась, закрывалась и вскоре была полностью заделана, но тело ещё долгое время страдало. Я пришёл в норму только через мучительные четыре года! В период лечения проявлялись любопытные магические феномены. Я чувствовал энергетическое тело женщины-нагваля на расстоянии (в условленное для планируемого сеанса время). Энергия очень явно толкала меня в бок и входила в тело. Мария приходила ко мне и во сне, не подозревая, что я уже не новичок в магии и могу контролировать посторонний к себе интерес. Во сне у моего двойника, а не у моей дневной личности, она интересовалась более откровенным отношением к себе и завышала плату за лечение, наблюдая мою реакцию…

Интересный знак был дан нам с моим другом Мишей (а свёл меня с Марией именно он). В благодарность за лечение мы угощали женщину-нагваля в отдельном кабинете ресторана. И между собой и при ней непомерно расхваливали её целительские способности. В конце ужина сами пошли ей за кофе. Неожиданно кофеварка, словно обрела человеческое сознание, и так сильно, по очереди (!) нас облила водой, что мы очень удивились. Я, как знаток Кастанеды, говорю Михаилу: «Понял, почему так случилось?». Он подумал и говорит, вытираясь, — понял. Вижу по его лицу, что он понял нечто своё, другое (в дальнейшем он стал хорошо разбираться в духовных вопросах). Я же принял приблизительно такое послание: «через неё Я (Дух) тебя лечу, а не она»… Два разных сообщения через кофеварку вышло, мне и нагвалю Михаилу.

Я много беседовал с Марией. Эта женщина донхуановского магического уровня. Я расспрашивал её про энергетический кокон, про то, как «видится» точка сборки, про сновидение и многое другое. Сам думал, размышлял, прояснял для себя отдельные ньюансы и позже выверил и подтвердил в своём личным опыте. Кастанеда в ту пору во мне жил, трепетал и расцветал, несмотря на болезнь. Параллельно всё равно сновидел, хотя нагваль и предостерегала меня от этого. Но я думал по-своему: сновидение мне даст силу, энергию и полное исцеление.

После астрального удара я не мог физически работать и почти год не вылезал из «больничных». А когда Мария залатала мою «пробоину», я вышел на работу. Вскоре я посетил астролога. Он снова меня предупредил, — будешь, говорит, из тела продолжать выходить — тело физическое и здоровье своё сильнее разрушишь. Опять не послушал. Стою на своей идее, которая заключается в том, что сновидение уплотняет личную энергию и наделяет силой. Летаю себе в сновидческих мирах. Однако предупреждения и знаки шли, и в том числе от других людей — не понял, не увидел, не услышал. Ослеплен я учением дона Хуана и его сновидением! Только много позже я окончательно и детально разобрался с этим нелёгким вопросом.

Похоронили Сергея Алексеевича. Всё предстало как во сне, как какая-то игра в похороны. Вот был он высокий представительный, внушительных размеров человеком, с животом солидным, а теперь вдруг, ни с того ни с сего, лежит себе неподвижным студнем в гробу, высохший жёлто-зелёный. Как вещь. Рука его и ногти на пальцах этой руки сплошного жёлтого одинакового цвета, как у манекена из магазина. Ботинки, пиджак осели и выглядят не по размеру и неуклюже одетыми. Мать моего бывшего друга, пожилая женщина, вся в слезах, толи ему, толи нам что-то всхлипывая, причитает: «За что?!» Всё было приличным, благородным и в начале поминок. Никто не смеялся — отдавали память покойному. Но через час знакомые, друзья покойного, уже подвыпившие, стали разговаривать каждый о своём — живые о живом. Мыслил я, к чему этим людям о смерти задумываться, они никогда не умрут — бессмертные они. Сам же ехал домой, проникал, погружался, медитировал о смерти.

Друг мой, Сергей Алексеевич, после своего ухода часто ко мне в сон приходил. Незадолго перед своей смертью он, полушутя, спросил меня: «А правда, там что-то есть?», подразумевая под «что-то» загробную жизнь. Я уже знал тогда, что «там» не что-то, а много чего есть! Но разве расскажешь, объяснишь материалисту? Я свято хранил свою тайну познания.

Сергей Алексеевич в своём теле снов после смерти, как я наблюдал, стал другим. Тупой, несоображающий, с низким уровнем осознания и привычными, автоматическими реакциями и ответами. Дело в том, что тело сновидений любого человека без точки сборки и практики при жизни обладает собственным уровнем сознания, и крайне низким, неразвитым. А покойный, приходя в мой сон, будто всё хочет меня о чём-то спросить, получить, наконец, объяснения.

А правда, там что-то есть?..