Ветер нашей свободы

À perdre le bonheur pour mieux rester vivant

J'ai bu bien trop de doutes

Marché au bord du vide

J'ai l'amour sur la route

Et le coeur qui se vide

"Avancer" Garou

Меня так взбесил визит Кира, что сразу после того, как за ним захлопнулась дверь, врубила музыку и принялась петь. Потому что так я расслабляюсь, выбрасывая наружу скопившееся внутри напряжение, не даю разорвать негативным эмоциям изнутри. Никогда не умела делиться наболевшим — наверное, поэтому у меня и нет подруг. Всем же подавай откровения, интимные подробности, жалобы на мужчин и судьбу, но не умею так — мне легче включить любимые песни, чьи слова знаю наизусть, и петь, петь до изнеможения, до хрипоты. А потом, завалившись, обессиленная, но довольная, на пол, долго смотреть в потолок, представляя, что над головой сияют самые яркие звезды в Галактике.

Кир ушел минут десять назад, и вот я пою, словно сумасшедшая, не думая о том, что кто-то может мои завывания услышать — мне нужно расслабиться. События последних суток вывели из равновесия, выбили почву из-под ног. Сначала Фил и его странное окружение. Чувствовала себя чужой на их празднике жизни — будто только я мешала Филину хорошо отдохнуть с друзьями и теми девушками. Наверное, не будь меня рядом, ему не пришлось бы никому отказывать — лежал бы в постели с красивой девушкой, а не меня каруселями развлекал. Потом та странная беседа в сказочном домике, где я готова была ему отдаться — стоило только руку протянуть, но Фил дал мне месяц для раздумий. Только какие могут быть сомнения, что он нравится, что нужен мне? Даже когда Кир насиловал мой мозг своей любовью, я думала, что больше всего на свете хочу, чтобы на его месте оказался Филин. Чтобы это он мне говорил о любви, о бессмертности своих чувств, о том, что никому меня не отдаст и не отпустит, да только в моей жизни никогда не было чудес. Так почему чудо должно случиться сейчас?

Какой-то звук врывается в мир моих раздумий и безумных песен — отчетливо слышу, как кто-то зовет меня. И я слишком хорошо знаю, кто это может быть, потому что только один человек во всем мире называет меня Птичкой. Только что ему здесь делать? Наверное, мерещится — совсем с ума сошла.

— Птичка, — слышу все тот же знакомый голос и чувствую, как холодный пот выступил на коже. Сегодня что, день визитов? Чего им всем от меня нужно? Зачем Фил пришел? Чтобы снова издеваться?

Быстро выключаю музыку и в тишине слышу какое-то шуршание и звук шагов — если бы не знала, кто крадется по моей квартире, уже орала бы, как сирена. Но от одной мысли, что Фил в моем доме сейчас идёт по направлению к спальне, где сижу на кровати не в силах пошевелиться, бросает в дрожь. Зачем он пришел?

— Я тут, — не то кричу, не то шепчу — не разобрать. Сама себя не слышу — в ушах шумит кровь, словно тихоокеанские волны. В глазах рябит — совсем ничего не вижу перед собой, только разноцветные пятна.

— О, вот ты где спряталась, — усмехается Фил, просовывая голову в дверной проем. — Зачем музыку выключила?

— Громко играла, — шепчу себе под нос, чувствуя, как заливается краской лицо: мне так неловко, что он слышал мое пение.

— А по мне так в самый раз, — смеется, оперевшись плечом на дверной косяк и сложив руки на груди. Какой-то пакет висит на его левом предплечье, мерно покачиваясь в воздухе, словно маятник. — У тебя хороший вкус в выборе музыкального репертуара.

— Спасибо, — с трудом выдавливаю из себя и, избегая смотреть на парня, кручу в руках пульт от стереосистемы.

— И голос тоже, — смеется Филин. — Почему ты ни разу не говорила, что умеешь петь?

— Я? Умею петь? — от неожиданности даже забываю о смущении. — Не выдумывай!

— Странная какая, — говорит Фил, удивленно приподняв левую бровь. — Ты же прекрасно поёшь.

— Думаешь?

— Уверен, — Фил улыбается, и на душе моей становится теплее. — Можно пройти?

Укол паники пронзает на секунду: зачем он здесь, что будет дальше, почему пришел — совсем ничего не понимаю. Но знаю точно, что Филин не причинит мне зла — не такой он человек.

— Проходи, конечно, — говорю и, замерев, наблюдаю, как Фил медленно направляется ко мне. Он разделся в коридоре, и сейчас могу видеть часть его тату, спрятанных под черной футболкой.

Кажется, даже сердце мое пропустило несколько ударов — если так дело дальше пойдет, умру от нахлынувших чувств. Не могу с собой справиться, когда он так близко. Сглатываю подступивший к горлу ком и откашливаюсь — надо что-то сказать, о чем-то спросить, но я не могу — мысли разбежались в разные стороны, а в голове, будто ветер гуляет.

— Как ты? — спрашивает Фил, присаживаясь рядом.

— Нормально, — шепчу чуть слышно, так и не справившись с голосом. — А ты?

— А что со мной будет? — смеется, глядя на меня в упор. — У меня всегда всё хорошо.