Ветер перемен

— Игнат — изменник, повернувший свое оружие, против своих. А измену нельзя прощать. Никому и никогда. — холодно и как-то отстраненно пояснил Алексей Петрович. — Если начнешь прощать, то и остальным захочется. А так вот оно цена. Страшная цена. И себя сгубишь, и остальных. Многие ли захотят ее заплатить?

Старшины казацкие нахмурились.

— Чингисхан и смог создать величайшую в истории державу. Ни до, ни после него никто ничего подобного сделать не смог. Одна из причин заключалась в законах — суровых, но справедливых. И в том, что у него хватало духу карать, заглушив жалость. Просто для того, чтобы впредь меньше крови проливалось.

— А что будет с теми, кто ниже тележной чеки? — хрипло спросил один из старшин.

— Их заберут на воспитание как сирот. И вырастят без памяти о родителях, словно бы подобрали как бродяжек на улице. Что вы смотрите на меня? Они будут жить. Но их родители, что участвовали в измене, окажутся стерты из их памяти.

Казакам это все крайне не понравилось.

Их склонность к бунтам по любому поводу и без жестко диссонировало с озвученным тезисом. А вот калмыки приняли сказанное вполне благоприятно. Им вообще оказалось лестно, что Алексей Петрович не только столь лестно отзывался о Чингисхане. Да и вообще — все это вполне вписывалось в степную парадигму бытия. Обыденную для любого степняка.

Разговор на этом и закончился.

А потом, позже, именно яицких казаков, как замазанных в сотрудничестве с Игнатом Некрасовым и его людьми, вынудили провести карательные процедуры. Чтобы так сказать на крови искупить дела.

Они не хотели.

Но находились в меньшинстве. И устроить бунт после такой отповеди не решились. Просто стало страшно. Ведь уйти то они может и уйдут. А что дальше? Царевич с этим войском придет на Яик, где к нему охотно присоединятся башкиры. И просто вырежет все местное казачье войско также, как этих последователей Игната.

Поэтому, скрепя сердце, они выполнили то, что им приказали.

А после…

А что после? Алексей постарается ославить их должным образом, дабы ни у кого не возникало сомнений — яицкие казаки «верные псы царя». И что они сделают все, что он им прикажет сам ли или через наследника. Не останавливаясь не перед чем.

Зачем?

Так чтобы к ним поменьше всяких деятелей ходило, что ум смущать любят. Да и вообще, правильно созданная репутация может держать в заложниках так, что мое почтение. Куда крепче угроз, посулов и прочих обычных приемов…

* * *

Голландский делец угрюмо смотрел на кружку.

Он был разорен.

Сначала пришли эти русские и устроили в здешних краях заварушку. Из-за чего поставки рабов стали на глазах уменьшаться, а цены на них стали расти.

Считая, что поймал удачу за хвост, он вложился. Купил все, до чего дотянулся. Еще и долгов набрал.

Начал ждать корабля, чтобы с выгодой это все перепродать.

Неделю ждал.

Две.

Месяц.

Два.

А когда, наконец, в их факторию явились голландские корабли выяснилось, что рабы им не нужны. И что они прибыли со всяким барахлом, которое меняли на золото, серебро, слоновую кость, редкие шкуры и так далее.

Подпоив одного из капитанов, он выяснил — все дело в русских. Они против работорговли. А сотрудничество с ними очень нужно руководству Голландии. Так что капитанам сделали негласный запрет — не возить рабов. Если же кто на это пойдет — пенять на себя.

Делец пытался уломать капитана.

Ну что ему стоит? Вот они рабы. Берег Нового света недалеко. Огромные прибыли. Запрет и запрет. Мало ли? Кто же узнает. Однако капитан и слушать ничего не хотел. Сославшись на то, что выполняет заказы русских и не хочет получить отказ в сотрудничестве ради этой разовой сделки.

Потом пришел второй корабль.

И вновь повторилась та же история.

С третьим — вновь.

Пока, наконец, не пришло шокирующее известие — русские, вместе со своими чернокожими союзниками разгромили Ашанти в Генеральном сражении. И… в общем делец оказался в еще более сложной ситуации, потому как все его рабы как раз к мосси и относились — к тому народу, что выступил союзником русских.

Что делать?

Как поступать?

Деньги, даже набранные в долг, заканчивались. И новые никто не давал. А рабов ведь требовалось кормить.

И тут случилась она… катастрофа. Окончательная и бесповоротная. Выяснилось, что колонию приобрели те самые русские у Голландии. А у них рабство отменено. Посему любой раб, зашедший на их территорию, обретал свободу. В том числе и те, которых делец с такими надеждами скупал…

Он пытался противится.

Требовал, чтобы ему вернули деньги.

Но тщетно.

Местные старожилы, конечно, смотрели на него с пониманием, однако помогать не спешили. Особенно после того, как пришли первые русские корабли. Голландские на самом деле, но с под другим флагом и с товарами, сделанными в России. Самыми обычными. Топорами, ножами, чугунками, тканями разными и прочим. Обычный, ходовой бытовой товар, которого имелось много, и он шел по весьма сходной цене. Через что в колонии вновь стали оживать, превращаясь в локальные ярмарки с нарастающим оборотом.

Рабов же больше не было.

Здесь.

В колониях.