Ветер переменных направлений

Владимир Липатов Ветер переменных направлений. Негрустная морская история времен перестройки

Слово автора

Листая свои старые, совсем не литературные записки, я вдруг наткнулся на пометку «Рыбколхоз 84–87 гг.», и вспомнилось…

Капитанские шевроны в ту пору мне уже не светили даже издали. За десять лет после мореходки я стремительно скатился из торгового флота в большой рыбный флот и, наконец, занял «уютную нишу» в рыболовецком колхозе. Нашел себя, ибо ниже некуда… Эта повесть – то ли фарс, то ли драма нашей жизни накануне «большого взрыва» девяностых. Вы, читатель, сами определитесь по прочтении. В нынешнем мире фальшивых улыбок и незнакомых соседей мне захотелось с кем-то поделиться, немного посмеяться. Вам, быть может, всплакнется. Мы разные.

Описываемые ниже события частично имели место как факт и происходили в течение трех лет на разных колхозных пароходах и в разных экипажах. Я в своем повествовании сжал их по времени до месяца, собрал своих героев в одну команду, и получилось то, что получилось. Я оберегаю вас: в повести присутствуют сцены умеренного употребления алкоголя и легкого насилия, но не такие, чтоб содрогнуться от омерзения. Жить в то время мне было бы трудно, если бы не было смешно. Чтобы у вас не сложилось превратного мнения о людях моей профессии, еще раз подчеркиваю: эти события происходили в течение трех лет. Иной «читатель» за неделю накуролесит больше, чем все мои друзья за три года. Мы были продуктом своего времени и ничем не отличались от береговых, если только тягой к странствиям.

Естественно, быть первым читателем я доверил лучшему другу – жене. Она, мой оберег и совесть на этой земле, прочитав сие, долго и пристально смотрела на меня, как будто вновь открывала для себя незнакомого человека, затем тихо произнесла:

– Ужасно…

Я растерялся:

– Это приговор? Бездарно или тема ужасна?

– Неужели это было?..

Я уже смутился, начал скоморошничать:

– Фантазии художника… хе-хе… искрометный юмор… – Но, заглянув в ее глаза, в тысячный раз упал на дно колодца и молвил: – Концентрированно, конечно, но… пятьдесят на пятьдесят.

Ее глаза стали печальны.

– Знаешь, раньше мне казалось, что я умею читать твои мысли, понимать с полувзгляда. Столько лет прошло – и вот итог: я совсем тебя не знаю. Не знаю твоей жизни там, без меня. Ты уходил на полгода, на год, и мы были вместе только порознь. Возвращался – мы радовались и, как все сначала, долго привыкали друг к другу. Ты что-то, конечно, рассказывал, но я все пропускала мимо ушей, а сейчас читаю и не могу представить…

Я поцеловал ее.

– Это все мои выдумки…

Вот таким был первый, самый важный для меня отзыв.

И еще. В морской профессии нельзя без ненормативной лексики – это обиход. Но я, щадя ваш нежный слух, сократил ее до ласкового минимума там, где по-другому невозможно выразить мысль или ситуацию. И последнее. Судите автора, но не судите строго моих героев, их лучшие качества остались за строкой, и это еще предстоит описать.

Предисловие

Позвольте маленький экскурс в специфику рыбной отрасли Прибалтики середины восьмидесятых. Новейшая история. Далё-око от Риги… Уютный городок, почти поселок, раскинулся на обоих берегах реки, прямо на выходе в море. Местное время бежит неторопливо и размеренно, а жители сыты, спокойны и радушны. Впрочем, как и в любом общежитии, порой здесь вскипают нешуточные страсти, но об этом ниже. Основа жизни – рыболовецкий колхоз. Десятки подобных колхозов разбросаны по Балтийскому побережью, их траулеры ловят рыбу в Западной Африке, Баренцевом море и балтийских водах. Никакой зависимости, все в себе: добротный флот, автопарк, береговые холодильники, рыбоперерабатывающий комплекс, включая производство шпрот. Со сбытом продукции тоже никаких проблем – рынок необъятной страны у твоих ног. И текут денежки рекой… Куда текут? А это уже не ваше дело – колхоз, как и религия, отделен от государства. Но если с культом в стране все более или менее ясно, то рыбколхоз – мутная вода. На рыбколхозах сидит широким мозолистым задом республиканский Рыбакколхозсоюз, цель которого – выбивать деньги у московских лохов на развитие «лица Союза» с бутылкой рижского бальзама или эстонского «Вана Таллина» (в зависимости от республики). Чем оказалось это «лицо» несколько лет спустя – вопрос риторический. Рэсэфээровский рыбак-колхозник из Калининграда или Новой Ладоги много мельче – нет у них океанских траулеров, только ржавые балтийские тралботы. Расценки на рыбу ниже, средств меньше, а Москва только отсасывает, но не больно жалует: свои потерпят, если доживут, коммунизм-то будет для всех одинаков.