Ветер пыльных дорог

Занятия с луком продолжались всего три дня, и Беа понимала, что за это время не достигла никаких успехов. Разве что совсем уж незначительных. Так, например, когда она целилась в дерево в пяти туазах [25], она частенько вообще не попадала. Тристан же, напротив, схватывал всё налету и уже спокойно мог с такого же расстояния сбить с ветки листик. И всё же Беа не сдавалась, и с твёрдой решимостью идти до конца говорила себе, что всё у неё будет получаться через какое-то время. Клод говорил то же, очевидно, лишь для того, чтобы утешить, хоть Беа и не подавала вида, что расстраивается из-за неудач. Клод неизменно поправлял лук в её руках, показывал, как натягивать тетиву, и заставлял порой стоять её в изготовительной позе по несколько минут, пока она не делала всё так, как полагалось, и потом терпеливо и упорно объяснял, в чём её ошибки и недочёты.

В первый день он делал ей послабления ввиду её недавнего ранения. Но Беа удалось его убедить, что порез уже окончательно затянулся и она не чувствует никакой боли. И она говорила правду. Быть может, та мазь, которой обработал рану осужденный после старик, поспособствовала более скорому заживлению, а быть может, просто время.

Они непрерывно двигались сначала на восток, потом на север, подбираясь всё ближе и ближе к Лавалю. Анжер они проехали стороной, сделав небольшой круг. Хоть это и заняло больше времени, но Клод настаивал, что нужно действовать менее предсказуемо.

О том, почему их преследуют, Беатрис ему так и не рассказала. Возможно, спроси её об этом Клод ещё раз, она бы не выдержала гнёта молчания, но он только кидал порой вопросительные взгляды, которые Беа было легче и предпочтительнее не замечать. Единственное, что её удивляло, так это то, что Тристан умудрился до сих пор не поведать обо всём Клоду.

Что касается Тристана, то он внезапно поднял старую тему, о которой Беа успела позабыть. В очередной из привалов, когда Клод ненадолго покинул их, чтобы собрать выпущенные стрелы, Тристан вдруг спросил:

– В Лавале мы встретимся с ними, да?

Сначала Беа не поняла, о ком он говорит. Прошло так много времени с тех пор, как между ними последний раз мелькали имена матери и Матильды. И вот теперь брат снова спрашивал о них. Имела ли она право лгать ему дальше? Возможно, нет, а быть может, и да… Но в одном Беа была уверена наверняка – она не хотела, чтобы весёлость Тристана и его хорошее настроение превратились в скорбь и горе. Она хотела видеть на его лице улыбку, а не затаённую в глазах печаль. В Лавале, да, именно в Лавале, в монастыре их тётки, там она поведает Тристану правду. Быть может, в святых стенах ему будет легче справиться с болью утраты.

– Да, – прошептала она, пустыми глазами глядя на далёкую полосу горизонта.

Скоро истина откроется. С каждым часом они всё ближе подбирались к северу графства Анжу. И после вопроса Тристана Беа уже не могла сказать наверняка, что очень этому рада. Рада она была одному только – весь их путь от Ансени проходил на удивление спокойно. Ей хотелось надеяться, что Бог смилостивился над ними и больше не станет посылать им тяжкие испытания.

Небо на западе уже окрашивалось в тёмные цвета заката, и Беа, краем глаза следя за уходящим солнцем, думала только о том, как бы поскорее лечь на землю и дать своему телу отдохнуть.

– Беа! – крикнул Тристан, показывая влево, на небольшую полянку – идеальное место для ночного привала.

Гнедой перешёл в галоп, вероятно, почувствовав, что вскоре его также ждёт отдых. Беа уже не испугалась: только сильнее вцепилась пальцами в холку и пригнула голову как можно ниже, скрываясь от ударов ветра. Клод держался чуть позади и правее, чтобы предотвратить в случае чего её падение. Но Беа добралась до поляны благополучно, слезла с седла и, чувствуя невыносимую боль в мышцах, отошла подальше, где упала на траву и затуманенным взглядом уставилась в тёмное небо. Поднявшийся ветер хлестал её выбившимися из косы прядями по лицу.

– Постели для сестры, – услышала она приглушённый голос Клода.

Надо будет сказать ему, чтобы называл её Беатрис. К чему его постоянное «мадемуазель», когда он обращался непосредственно к ней, и «твоя сестра» в разговоре с Тристаном? Они так много пережили вместе… Глупо продолжать так церемонно вести себя друг с другом.

Она увидела, как Тристан расстелил шерстяную материю рядом с ней, и перелегла на тёплую ткань, благодарно улыбнувшись брату.

– Ты будешь есть? – спросил он. – У нас ещё осталось солёное мясо.

Жерар Рошер снабдил их не только средством передвижения, но также и едой на несколько дней вперёд.

Беа кивнула. Она не особенно хотела есть, но вот погреться у костра не мешало бы. Сегодня почему-то не хотелось спать, как обычно. Пусть на этот раз сначала отдохнут Клод и Тристан. Но пока она продолжала лежать, зная, что пройдёт какое-то время, пока Тристан насобирает достаточно валёжника, а Клод разведёт огонь.