Ветер пыльных дорог

С этими мыслями она и подошла к кромке леса. Лес её пугал всегда. Она по-хорошему завидовала Матильде, которая его обожала и днями напролёт могла гулять там. Беа же едва не мутило при осознании, что сейчас она войдёт под кроны деревьев и будет идти совсем одна, не имея возможности даже толком осмотреться. Если вдруг за ней кто-нибудь следит…

Но Беа в который раз приказала себе успокоиться и пошла вперёд. Лес — не самое худшее. Худшее будет, когда она окажется одна в большом городе. Ещё неизвестно, в какую передрягу она может попасть, ведь даже в Ансени, стоило ей остаться одной, как её чуть не продали в публичный дом. При этом воспоминании Беа поёжилась и поплотнее запахнула плащ.

Ночь стояла прохладная; небо застелено тучами так, что и звёзд не видно. Дождь уже прекратился, но казалось, вот-вот начнёт снова. Беа ступала по мокрой листве, вздрагивая от каждого шороха. Стрекот кузнечиков, который всегда её успокаивал, теперь действовал на нервы. Вскоре, дорога свернула направо, а ещё через полчаса Беа дошла до развилки. Мать-настоятельница строго наказала ей пойти по левой тропинке, выводившей к дороге, которую в своих путешествиях часто использовали паломники. Дорога та вела напрямик к Шартру.

Она ступила на левую тропинку и снова пошла вперёд. В голову ей непрестанно лезли мысли о том, как она выходит на дорогу паломников, а там её уже поджидают головорезы… или, что страшнее, выживший Хью. Беа вздрогнула и перекрестилась. До сих пор воспоминание об убийце её матери и его последних словах приводило её в суеверный ужас.

Она шла долго, и страх уже стал отпускать её, особенно когда начало светать, но потом её словно что-то выдернуло из размышлений. Она остановилась, будто споткнувшись, и огляделась по сторонам. Вроде бы всё, как прежде, но ей почудилось, что кто-то наблюдает за ней из-за деревьев.

Беа попыталась вразумить себя, что это невозможно. Ну кто бы это мог быть? Не могли же наёмники знать, что она именно этой ночью решила бежать. А кроме них, больше и некому за ней следить…

В любом случае стоять и терять время Беа не намеревалась. Осторожно она двинулась вперёд, поглядывая по сторонам и прислушиваясь. Шорохов было много, да только теперь они не казались ей исходящими от лесных жителей. Ветки иногда так громко хрустнут, как будто на них тяжёлым сапогом наступили… А Беа и не знала, что делать: то ли не обращать внимания, то ли… бежать? Правда, тропинка выведет её к дороге — возможно, пустынной в этот час. А бросаться в гущу деревьев было попросту глупо: убежать далеко всё равно не получится.

Сердце билось, как у загнанного зверька. Может, и не наблюдает за ней никто вовсе, старалась она убедить себя. Но предчувствия её редко обманывали.

Беа резко остановилась и принялась ждать. Если услышит что-нибудь подозрительное — побежит вперёд так быстро, как только сможет. Если же нет — то попеняет себе за излишнюю подозрительность и поспешит дальше.

К несчастью, её опасения подтвердились. Кто-то нагонял её: шёл тихо, но всё же слышно. Беа, сама удивившись своей резвости, припустила с места, но уже через пару секунд поняла, что проиграла. Её нагнали чуть ли не сразу, прижали к себе и, прежде чем она закричала, знакомый голос тихо проговорил:

— Тише, это я, Клод.

Беа оказалась на свободе и тут же развернулась к неожиданному «пленителю». Это и в самом деле был Клод! Она настолько сильно обрадовалась, что в первое мгновение, не задумываясь, обняла его, но потом сразу же отступила. Она даже не посмотрела в глаза Клоду, очень смутившись своему поведению.

— Как ты нашёл меня? Почему ты вообще ещё здесь?

Беа полагала, что Клод сразу после их прощального разговора уехал в Париж. Но выходило, что два месяца он провёл в Лавале по какой-то причине… Беа, впрочем, уже догадывалась, по какой. И это снова приводило её в смущение.

— Я должен был убедиться, что вы с Тристаном в порядке, собирался дождаться, пока ты примешь постриг… и только в этом случае уехать.

— А как ты узнал, что я сегодня решила сбежать?

— Мать-настоятельница передала мне через служку… Она знала, что я остался в городе.

Беа промолчала, про себя поражаясь смекалке тёти. Та знала, что племянница может быть в безопасности с этим молодым человеком и попросила присмотреть его за ней. А Беа ещё удивлялась, почему мать Клеменция так легко приняла весть о том, что она в одиночестве пойдёт до Парижа.

— Понятно, — сказала она. — Думаю, нам надо идти. Скоро станет известно, что я сбежала. И не только монахиням, но и всему Лавалю…

— И тем, кто хочет убить тебя, — добавил Клод.

Беа кивнула.