Ветер с Востока (СИ)

— Ты сможешь найти жилище информатора ночью? — С сомнением приподнял бровь офицер. — Не в обиду будет сказано, просто тут и я-то не ориентируюсь… Город большой, незнакомый, указателей и табличек с номерами домов не предвидится. Только у Джантая родственники лет семь назад сюда ездили, потом ему рассказывали, но этого маловато будет.

— Не волнуйтесь, здание, в котором он живёт, очень приметное. Сложнее будет к нему незаметно подойти, даже ночью — это на одной из осевых улиц.

— Это где же он обитает-то? — Теперь Николай вскинул обе брови, неподдельно заинтригованный.

— Там же, где и работает. В большой городской библиотеке. — Саша улыбнулась уголками рта, наклонившись вперёд, потрепала Ак-Булут по гриве. — Она, по-моему, единственная не только в городе и ханстве, но и во всём регионе, так что не перепутаем…

* * *

— Зря я тебе не верил. Такое место и слепой бы на ощупь отыскал. — Прошептал Дронов, держа коня под уздцы и глядя на возвышающееся перед ним кирпичное трёхэтажное строение. Оно выделялось из окружающих его глиняных мазанок одними только размерами, как броненосец в линии канонерок, а ведь имелись ещё роскошные гранитные ступени, ведущие к главному входу, каменный козырёк над ними, подпёртый четырьмя колоннами из белого мрамора, сложный растительный орнамент на дверных створках… Окна библиотеки, задёрнутые тонкими шторами, по ночному времени ровно светились желтоватым огнём, слева и справа от входа горели новенькие химические светильники, позволяя как следует рассмотреть резьбу на дверях.

— Я и сама не ожидала, что оно настолько… — протянула Настина ученица — на пустынной ночной улице было тихо, и шёпот офицера расслышали все его спутники, — …впечатляет. По устному описанию не подумаешь даже — насколько.

— Ладно, давайте будить хозяина сего архитектурного чуда. — Николай тряхнул головой и первым шагнул на ступеньки.

— Куда ты, нам же к чёрному ходу! — Поймала его за рукав девушка. — Он может не сразу впустить, а это ведь проезжая улица, тут в любой момент кто-нибудь может появиться.

— Ох-х! — Капитан хлопнул себя по лбу, сморщился. — Прости, тайный агент из меня ещё тот. Веди лучше ты сейчас.

— Как скажешь. — Саша указала на тесный переулок — по сути, щель между стеной библиотеки и соседним забором. — Туда, кажется.

Где-то рядом тоскливо завыла собака, и во всех ближайших дворах ей вторили десятки сородичей. Из-за тучи выглянула бледная луна. Николай невольно поёжился, следуя за крошечной стажёркой…

Днём, прежде чем вставать на постой, квартет всё ж немного поездил по городу, чтобы оглядеться, запомнить расположение основных улиц и заодно посмотреть, не упал ли им кто-нибудь на хвост за воротами. Привлекать внимание не хотелось, так что решили вести себя более-менее естественно. По большому счёту, в итоге для новоприбывших в Ташкенте было три пути — к ближайшему караван-сараю, в порт или же на центральный рынок. Последний вариант подходил лучше всего — учитывая, что к рыночной площади-регистану, как текущие со скал ручьи к горному озеру, стекались все транспортные артерии города. Туда и направились, предварительно немного покружив по кварталам.

До того, как Ташкент стал портом, его существование обеспечивал именно базар на стыке четырёх городских районов. Сюда прибывали купцы из Халифата и Поднебесной, Хивы и Бухары, товары везли со всех концов Средней Азии. «Каменный город» не только скупал и перепродавал, он и сам производил многое из того, что можно было увидеть на прилавках. Четыре района делились на множество кварталов-махаллей, и в каждом квартале жила община ремесленников. Квартал Дегрез славился своими чугунолитейщиками, которые не потеряли влияния и после возведения в Чимкенте заводов, в квартале Укчи селились лучшие в ханстве оружейники, из мастерских которых выходили острейшие клинки и тугие луки. В других махаллях жили кожевники, сёдельщики, ткачи… В садах за поясом укреплений росли виноград, айва, персики, яблоки, груши, сливы, на пашнях колосилась пшеница…

Потом вокруг города появились первые причальные мачты и пандусы. Год за годом их становилось всё больше. Фруктовым садам пришлось потесниться — у городских стен их попросту вырубили, освобождая пространство под застройку. Ташкент стал открыт не только для сухопутных караванов, но и для грузовых дирижаблей — здесь часто останавливались суда, идущие из Европы в Индию, из Халифата в ханства, или ещё куда-то. Они приносили новые товары, и центральный рынок от этого только рос, ширился, богател. Однако славу его порт украл — и за минувший век город стал известен именно как единственная в регионе небесная гавань, а не как сердце среднеазиатской торговли.