Ветер (СИ)

Егор проснулся с чувством подсознательной тревоги. Он сразу не мог понять, вызвано оно было похмельным синдромом, отбитым пальцем или чем-то еще. Он огляделся. Тамара и Катюшка спали, прижавшись друг к другу. Отсутствие Матвея он заметил сразу, но не придал ему значения. Скорее всего, посчитал он, что сын отошел по нужде. Егор занялся своим пальцем. Дергающая пульсирующая боль простреливала от распухшего пальца по всей руке, до плеча. Егор боялся представить, какие его ждут бессонные ночи впереди. Быстрее бы все закончилось, вернуться домой, показать палец врачу, получить от него всезаживляющую мазь и наглотавшись обезболивающих проснуться утром совершенно здоровым.

Сын что-то задерживался. Егор, чтобы немного отвлечься решил пройтись по пещере, заодно и найти сына. На входе в пещеру сына не было, да и делать ему там нечего было. Слишком много грязи. Егор прошел всю пещеру по периметру, но безрезультатно. Решив, что они разминулись, Егор вернулся на «лежбище». Там он тоже не появился. Егора пронзила догадка. Он бросился к Тамаре.

— Тамара! Тома! Проснись!

Жена подскочила и испуганно уставилась на Егора.

— Что случилось?

— Матвея нигде нет. Не в тоннели он полез?

— Конечно, вот придурок. Он ходил, светил в них, тягу искал. — Тамара на ходу рассказывала Егору, почти бегом направляясь к последнему тоннелю. — Весь в тебя, если дурь в голову затесалась, не выйдет пока по башке не получит.

Егор промолчал. Не время и не место было меряться характерами. Воображение уже рисовало страшные картины предполагаемых вариантов трагедии.

— Я думаю, он сюда полез. — Мать встала перед последним тоннелем. — Я его отсюда согнала. Матвей! — Крикнула она в недра горы.

— Матвей! — Громким басом прокричал Егор. — Вернись, там опасно.

В ответ была тишина.

— Так, так. — Заметался Егор. — Мне нужен мел или фломастер, чтобы оставлять заметки на стенах, и запасной фонарь.

Матвей, пока в проходе тоннеля был виден огонек фонаря, чувствовал себя спокойно и уверенно. Тяга точно показывала ему в какой тоннель следовало идти. Пройдя несколько развилок, Матвей понял, что поступил опрометчиво, не отмечая пройденный путь. Все повороты выглядели совершенно одинаково, и вскоре паника стала холодными щупальцами стискивать последние здравые мысли ускользающего сознания.

Паника, плохой подсказчик. Вне себя от страха, Матвей то карабкался вверх, то проваливался вниз. Он окончательно выбился из сил. Ему все же хватило ума остановиться и попытаться поразмыслить над той ситуацией в которой он оказался. Он находился в небольшом гроте, где-то в глубине горы. Куда нужно было идти он не знал, даже примерно. Несколько узких ходов расходились в разные стороны. Зажигалка показывала, что тяга есть в паре из них, следовательно, остальные тупиковые.

В этот момент, Матвей понял, что наличие острого ума, не подкрепленного жизненным опытом и твердым характером, может сослужить его владельцу очень дурную службу. Страх почти отнял способность нормально соображать, а остальных качеств молодой человек еще не нажил. Больше всего ему хотелось, чтобы за ним пришел отец и отвел назад. Пусть даст оплеуху, он ее честно заслужил. Но только пусть придет.

Егор решил ждать здесь. Его обязательно кинутся искать, и если он будет плутать по многочисленным тоннелям и пещерам, то его поиски здорово усложняться. В маленькой пещере он просидел около часа. Иногда ему казалось, что он слышит какие-то звуки. Он начинал кричать и звать отца. Но ответа не следовало, и приходилось списывать звуки на игру воображения или на силу стихии, генерирующей звуки в горе.

Примерно через час ему послышался писк. Вначале он подумал, что мерещится, но писк повторялся постоянно. Матвей обвел небольшое пространство пещеры лучом налобного фонаря. Он чуть не лишился дара речи, когда увидел отразившийся свет в десятках пар маленьких глаз.

Не помня себя от страха, Матвей бросился в первый попавшийся тоннель. Он полз, карабкался, где можно было бежать, бежал. Страх застил ему все остальные чувства. Он не сразу заметил, что впереди нет опоры. Нога ушла в пустоту. Потом резкий удар головой и сознание вместе со вспышками в глазах покинуло тело мальчика.

Егор кричал изо всех сил. Горло уже саднило, но сын не отзывался. Отец уже не испытывал раздражения к сыну, остался только страх за него. Стараясь в этом состоянии не натворить глупостей, Егор брал себя в руки и тщательно планировал маршрут.

Тоннели становились то уже, что можно было пролезть только боком, то расширялись, позволяя идти во весь рост не нагибаясь, то переходили в полноценные пещеры, в которые не ступала нога человека. Следов присутствия сына в них не было.

— Матвеееей! — Прокричал отец в миллионный раз и закашлялся.

Его голос разошелся по разветвлениям тоннелей. Ответа не последовало. Егор нарисовал ноль на том входе в пещеру из которого только что выбрался, и нарисовал единицу рядом с тем, в который собирался залезть. Секунду повременив, он ступил в узкий тоннель и почувствовал, какой сильный сквозняк был в нем.