Ветер сквозь замочную скважину

Роланд проснулся после обеда, когда ветер ослаб до шепота и в комнате стало значительно светлее. Эдди и Джейк все еще крепко спали, но Сюзанна уже проснулась, залезла в каталку и убрала доски, которые закрывали окна. Теперь она сидела, подперев рукой подбородок, глядя наружу. Роланд подошел к ней и положил руку на ее плечо. Сюзанна обхватила и похлопала по ней, не поворачиваясь.

— Ураган прошел, сладкий.

— Да. Надеюсь, второго такого мы никогда не увидим.

— А если увидим, надеюсь, найдем такое же хорошее укрытие. А остальная часть деревни Гук… — она покачала головой.

Роланд наклонился, чтобы выглянуть в окно. То, что он увидел, его не удивило, но Эдди сказал бы об этом «потрясно». Главная улица осталась на месте, но была завалена ветками и сломанными деревьями. Окаймлявшие ее здания исчезли. Остался только каменный зал собраний.

— Нам повезло, верно?

— Везение — так люди с трусливой душой называют ка, Сюзанна из Нью-Йорка.

Она молча обдумала его слова. Последние дуновения стихающего ледовея проникали в дыру на том месте, где когда-то было окно, и слегка шевелили копну ее волос, будто невидимая рука гладила ее по голове. Потом она повернулась к нему:

— Она покинула «Благодать» и вернулась в Галаад — твоя мать, королева.

— Да.

— Несмотря на то, что тот сукин сын предсказал, что она умрет от руки своего сына?

— Я сомневаюсь, что он именно так сказал ей об этом, но… да.

— Неудивительно, что она была в полубезумном состоянии, когда писала то письмо.

Роланд молчал, глядя через окно на разрушения, которые принес ураган. Вовремя они нашли убежище. Хорошее убежище от урагана.

Она взяла в обе руки его трехпалую кисть:

— Что она написала в конце? Какие слова ты перечитывал снова и снова, пока письмо не рассыпалось в прах? Ты можешь мне сказать?

Он долго не отвечал. И когда она уже думала, что ответа не будет, Роланд заговорил. В его голосе — почти неразличимо, но все же, несомненно, — чувствовалась дрожь, которой Сюзанна никогда раньше не слышала:

— До последней строки она писала на низком наречии. А эти слова написала на Высоком, красиво выведя каждую букву: «Я прощаю тебе все». И еще: «Можешь ли ты простить меня?»

Сюзанна почувствовала, как одна-единственная слеза, теплая и абсолютно человеческая, скатилась по ее щеке:

— И ты смог, Роланд? Ты простил?

По-прежнему глядя в окно, Роланд Галаадский — сын Стивена и Габриэль Артенской — улыбнулся. Улыбка осветила его лицо, как первый рассветный луч — горный ландшафт. Он произнес лишь одно слово, прежде чем вернуться к своим ганна и заняться их послеполуденным завтраком.

И слово было «Да».

3

Они провели еще одну ночь в зале собраний. Дружеские беседы были в этой ночи, но историй больше не было. На следующее утро они собрали свои ганна и отправились дальше по Пути Луча — к Калье-Брин-Стерджис, к приграничным землям, к Тандерклепу и к Темной башне, стоящей за ними. Вот как случилось однажды в давние времена.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот как выглядит последнее послание Габриэль Дешейн к сыну написанное Высоким Слогом:

Два самых прекрасных слова на любом языке — это : «Я прощаю».