Ветер сквозь замочную скважину

Идиотская мысль. Даже крошечная фея вроде Арманиты не втиснулась бы в эту тонкую металлическую пластину…. Но разве в этом больше идиотизма, чем в мальчике, в одиночку пробирающемся через Бескрайний лес в поисках мага, который мертв уже несколько веков? А если он и жив, то, скорее всего, находится в тысячах колес к северу, в той части света, где снег никогда не тает?

Он поискал зеленое свечение и не нашел. С колотящимся в груди сердцем Тим встал на колени и начал шарить по земле. Нашел россыпь завернутых в листья бутеров, нашел маленькую плетенку с ягодами (большая часть просыпалась на землю), нашел саму корзину. Серебряного диска не было.

В отчаянии он сокликнул:

— Да где ты, Нис тебя дери?!

— Здесь, путник, — откликнулся женский голос. Тон был абсолютно спокойный. Голос исходил слева. По-прежнему на четвереньках, Тим повернулся в ту сторону.

— Где?

— Здесь, путник.

— Пожалуйста, продолжай говорить!

Голос послушался:

— Здесь, путник. Здесь, путник, здесь, путник.

Он потянулся на звук, и его пальцы сомкнулись на драгоценном предмете. Перевернув его, он увидел зеленый огонек. Тим прижал диск к груди, обливаясь потом. Он подумал, что никогда в жизни он не чувствовал ни такого страха — даже когда стоял на голове дракона, ни такого облегчения.

— Здесь, путник. Здесь, путник. Здесь…

— Я нашел вас, — сказал Тим, чувствуя себя глупо и в то же время совсем не глупо. — Можете, кхм, замолчать.

Серебряный диск умолк. Тим сидел неподвижно, наверно, минут пять, прислушиваясь к звукам леса — менее угрожающим, чем на болоте, во всяком случае, пока что, — и стараясь взять себя в руки. Потом он сказал:

— Да, сай, свет бы мне не помешал.

Диск издал то же тихое жужжание, как и когда выпускал палочку, и внезапно из него вырвался белый свет, такой яркий, что Тим на время ослеп. Из темноты на него словно выпрыгнули деревья, а какое-то существо, бесшумно подкравшееся поближе, отскочило назад, ошарашенно вякнув. Глаза Тима все еще не привыкли к свету, и он плохо его разглядел — ухватил только впечатление покрытого гладкой шерстью тела и — кажется — закорючки хвоста.

Из диска вылезла вторая палочка. На ее конце маленькая выпуклость, прикрытая колпачком, и испускала этот яростный свет. Он был похож на горящий фосфор, только, в отличие от фосфора, не сгорал. Тим не представлял, как в таком тонком диске помещаются палки и огоньки, и это его не волновало. Зато волновало другое.

— Насколько его хватит, госпожа?

— Твой вопрос неконкретен, путник. Перефразируй.

— На сколько хватит огня?

— Батарея заряжена на восемьдесят восемь процентов. Прогнозируемое время работы — семьдесят лет, плюс-минус два года.

«Семьдесят лет, — подумал Тим. — Должно хватить».

Он начал подбирать и упаковывать заново свои ганна.

Теперь, когда тропу освещал яркий свет, ее было даже легче разглядеть, чем на окраине болота. Но она постоянно шла в гору, и к полуночи (если это была полночь — узнать время Тиму было неоткуда) мальчик устал, несмотря на то, что выспался в лодке. По-прежнему стояла душная, противоестественная жара, и это тоже не помогало делу, как и тяжесть корзины и фляги. Наконец он сел, положил диск рядом с собой, раскрыл корзинку и принялся жевать один из бутеров. Он оказался необыкновенно вкусным. Тим подумывал съесть второй, но напомнил себе, что неизвестно, на сколько дней придется растянуть запасы. Кроме того, ему пришло в голову, что яркое сияние, исходящее от диска, видно всем существам, которые могут оказаться поблизости, и необязательно дружелюбным.

— Вы не могли бы выключить свет, госпожа?

Он не был уверен, что получит ответ — за последние четыре-пять часов он не раз пробовал завести разговор, но все без толку, — но свет выключился, оставив его в полной темноте. Тиму сразу же показалось, что он чует вокруг живых существ: кабанов, древесных волков, вуртов, может, парочку страхозубов, — и ему пришлось сдерживать себя, чтобы не попросить снова зажечь свет.

Казалось, что железные деревья, несмотря на неестественную жару, знали, что сейчас Широкая Земля, и щедро усыпали сброшенными иголками не только растущие у их подножий цветы, но и все вокруг. Тим нагреб достаточно, чтобы устроить себе ложе и улечься с комфортом.

«Я джиппанулся», подумал он — так в Листве говорили о тех, кто сошел с ума. Но он не чувствовал себя джиппанутым — скорее сытым и довольным, хотя ему недоставало фагонарцев, и он беспокоился о них.

— Я собираюсь поспать, — сказал он. — Вы разбудите меня, если здесь кто-нибудь появится, сай?

Она ответила, но ответ оказался непонятным для Тима:

— Директива номер девятнадцать.

«Это где-то между восемнадцатой и двадцатой», подумал Тим, закрыл глаза и сразу же начал уплывать в сон. Он хотел было задать бестелесному голосу еще один вопрос: «А с болотниками ты разговаривала?», но не успел — заснул.