Ветер стихий 3

Он покинул нас первым. Перед уходом я договорился с главой рода о том, что мои бойцы пересидят облаву стражи на его территории. Подав это под видом временной охраны от недобитых бандитов. Вот так опаздывающим защитникам закона пусть и скажет, эти дари хорошие, они меня не грабили, а защищали. Чтобы не прибили под горячую руку. За них, между прочим, немалые деньги заплачены.

Когда остались одни, Янаби задала странный вопрос.

– Амир, вот почему тебе не живётся спокойно?

– О чём вы, госпожа? – изумился. – Я спокоен, как удав. Это окружающие постоянно чего-то беспокоятся, бегают, ищут, перепрятывают. Мне в отличие от них много не надо. Всего лишь, корочку хлеба, чашку воды и маленькую золотую леечку, – скромно улыбнулся.

– Какую ещё леечку? – Янаби уже предчувствовала, что пожалеет об этом вопросе, но всё равно его задала.

– Которой буду поливать деревце, растущее на моём заднем дворе, под окном. Такое красивое, с горящими пёрышками на ветках.

– Хорошо, – глубоко вздохнула уставшая за день женщина.

– Одобряете? – обрадовался.

– Нет! Хорошо, что интуиция меня ещё не подводит, – дала правильный ответ. – Пошли уже. Хочу хотя бы остаток ночи провести спокойно. И на твоём месте я бы так сильно не радовалась спасению, – зловеще улыбнулась.

– Почему? – спросил, как и Янаби, заранее догадываясь, что ответ мне тоже не понравится.

Месть хранительницы тайн была поистине изощрённой. Доказав, что мне ещё рано состязаться с ней в остроумии.

– Потому что, если бы Аминка не спускала с жениха глаз, то тебя бы не похитили. Вдруг это были бы не Бурхан, а какая-то влюблённая вертихвостка. Которой доставили бы мешок не домой, а на борт личной яхты, готовой отправиться в длительное свадебное путешествие. Загруженной под завязку афродизиаками со всего одной женщиной на борту. Ею. И с полным трюмом вина. Поэтому, сначала с Аминой, поставив её в позу, проведёт воспитательную работу мать. Потом отец. Потом дед. Потом я. С большим удовольствием, растягивая его как можно дольше, – мечтательно прикрыла глаза, облизнув губы в предвкушении. – Потом сестра, уже без позы. Под конец, её личные кунан. И вот когда она это переживёт, пережуёт и выплюнет, то придёт к тебе. Сказать большое спасибо. О, как я хотела бы видеть этот эпичный, трогательный момент воссоединения влюблённых, в неприятности. Но ты же мне потом всё расскажешь, в деталях, по-родственному. Правда?

Глава 8

Разбирательства после той злополучной ночи заняли три дня, которые я провёл в гостях у доблестных стражей порядка. Под неусыпным надзором. В невыносимых лишениях. Меня лишили заварных пирожных с кремом. Всё нашли, а их не смогли. Я узнавал. И они ещё называли себя приличной тюрьмой для повелителей пустынь.

Если серьёзно, не скажу, что провёл эти дни в тишине и покое, но уж точно не в каменном мешке и не на изматывающих допросах. Со мной обращались предельно вежливо, обходительно. Статус обязывал обе стороны придерживаться определённых рамок приличия. Я не пытался бежать, делать глупости, скандалить, организовывать тайную переписку, они, в свою очередь, поили меня чаем, угощали плюшками, выполняли мелкие прихоти, не выходящие за те самые рамки. Мне даже дали свободный доступ в тюремную библиотеку, где на полках стояла только классическая литература, философские трактаты да поэзия. Читать это полезно, но очень тяжело. Таких изощрённых пыток от тюремщиков я не ожидал.

К сожалению, бесплатная еда, спокойный сон, литературные часы, всё это вскоре закончилось. Меня попросили на выход, вручив счёт за испорченное рабами дома Амир городское имущество. Жалобы соседей Бурхан, что власти города, что я, спокойно выслушали, сочувственно покивали, после чего тут же забыли, за ненадобностью. Чтобы не тратить деньги, выслушивать бесконечные жалобы, создавать прецеденты, прикрыть собственные промахи, как я и рассчитывал, владыки Шаль-Сихья присвоили конфликту Амир и Бурхан статус официально объявленной войны родов. Подтверждённой городом. Задним числом.

Разбросанные мною повсюду хлебные крошки «правдивой» истории собрались в целый батон, чёрствый, неказистый, с душком, который, что законники, что судьи, что власти Шаль-Сихья пусть и неохотно, но съели. Причём, как показалось, Сихья кривились лишь для вида. На каких-то там Бурхан им было плевать с высокой башни. Даже не будь я им нужен, сработала бы кастовая солидарность. Мелким зазнавшимся аристократишкам из младших родов непозволительно даже косо смотреть на повелителей, не говоря уже о нападках. Поэтому Бурхан дважды выкопали себе могилу. Если бы действовали ради самозащиты, другое дело, но ведь сами же сделали первый шаг. Раз не смогли справиться с его последствиями, так пусть не винят в этом других.