Ветер страсти

— Ты считаешь, мы действительно подходим друг другу?

— Я люблю тебя, — вырвалось у него прежде, чем он успел подумать. — Все время, что я был в Судане, я думал о тебе, о том, как хорошо нам было вдвоем…

— Это было очень давно, — нахмурившись перебила она.

— Давно? Для меня — совсем недавно.

— Вопрос не в месяцах и годах, — бросила она, нервно теребя скатерть. — Дело в том, что все это осталось в прошлом. По крайней мере — для меня.

— Но не для меня, — прошептал он.

— Тем хуже для тебя. — Ее лицо помрачнело. — Почему ты не желаешь смириться с реальностью?

— Потому что я не могу ничего забыть. — Он до боли сжал кулаки. — Такое не забывается, Астрид. — Он нежно коснулся ее руки. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой и мы вместе поехали в Копенгаген.

— Женой? — эхом откликнулась она. Казалось, она была потрясена.

— Я не успел сделать тебе предложение перед тем, как улетел в Судан. К тому же ты была… не в настроении. А сейчас я говорю тебе: я люблю тебя, Астрид. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Астрид опустила глаза.

— Боюсь, это невозможно. Ты только мучаешь и меня, и себя.

— Я… мучаю тебя?!

— Поезжай в Копенгаген, Бьерн, — взмолилась Астрид. — Найди там себе другую. И будь счастлив.

— Я не смогу быть счастливым ни с кем, кроме тебя, — глухо произнес Бьерн.

— Наша любовь в прошлом, — почти простонала Астрид. — Почему ты не хочешь понять? — Она с вызовом посмотрела на него. — Сколько все это продолжалось? Всего три месяца. А потом ты уехал…

— Но я думал о тебе! Я звонил тебе!

— И ты ничего не почувствовал?

У Бьерна внезапно перехватило дыхание.

— Что я должен был почувствовать? — медленно произнес он.

— Ну… что… я… что у меня… У меня появился другой мужчина, Бьерн, — глухо проговорила Астрид, явно избегая смотреть ему в глаза.

— Ты впервые говоришь мне об этом, — тихо произнес он.

Она вдруг стукнула кулаком по столу.

— Пойми, то, что когда-то было между нами, осталось в прошлом. А сейчас я живу другой жизнью и хочу жить только ею!

— Но почему?

— Потому что мы не подходим друг другу. И никогда не подходили. Я это поняла сразу, как только ты умчался в свой Судан.

По лицу Бьерна промелькнула странная усмешка:

— Значит, во всем виноват Судан?

— Судан — это как увеличительное стекло. В нем отразился твой идеализм, твое безрассудство, твое желание рисковать. Ты ведь такой, не правда ли, Бьерн? Вот почему ты поехал в Судан и так долго оставался там. Тебе нравилось быть там!

— Там было очень тяжело, Астрид. И это был мой долг — оставаться там и помогать людям. Ведь больше никто не желал им помочь и меньше всех их собственное правительство. — Бьерн беспомощно развел руками. — Разве ты не знаешь об этом? Ты ведь работаешь в Женеве! Неужели вы не обсуждаете эти проблемы у себя на заседаниях каждый день?

— Обсуждаем! И выделяем деньги на их решение! — Голос Астрид громко зазвенел. К ней уже стали невольно прислушиваться некоторые посетители ресторана. — Но только работают в Судане совсем другие люди. Они работают и в других местах, там, где стреляют и взрывают мины и постоянно гибнут люди, там, куда бы лично я никогда и ни за что не поехала! А они едут, потому что им там нравится. Эти люди — такие, как ты, Бьерн: они не могут жить без риска, без опасностей. У некоторых из них есть семьи, у некоторых семей нет, но их объединяет одно: на свои семьи им в принципе глубоко наплевать. Их интересуют только опасности и только тот адреналин, который они получают, находясь там.

— Впервые слышу о такой теории. — Бьерн оторопел.

— Очень жаль! Значит, ты просто никогда не изучал или не хотел изучать историю. Ведь и в прошлом постоянно появлялись такие люди. Те, которым не сиделось дома и которых тянуло в дальние края — особенно туда, где было опасно, где было нестабильно, где проливалась кровь. Викинги, крестоносцы, конкистадоры, пираты — все это одна и та же порода людей. У них было множество лиц и профессий, но одно нутро. То, которое есть у тебя. То, которое не позволит мне создать с тобой нормальную семью. Потому что тебя постоянно будет тянуть куда-то. Туда, где стреляют, где опасно, где лихорадка, где чума, где не знаю еще что… Ты не способен к стабильной жизни, Бьерн, и это надо признать. А я другая. — Она вымученно улыбнулась. — Поэтому нам лучше расстаться. Это фактически и произошло. А теперь, когда ты поедешь в Копенгаген…

— Я, наверное, уже никуда не поеду, — глухо перебил он ее.

— Ты сумасшедший, Бьерн, — протянула Астрид. — Сумасшедший. Кому-то это нравится. Но мне — нет.

Бьерн посмотрел на нее, потом перевел взгляд на черного тунца с устричным соусом и белым трюфелем. Каким же он был идиотом, пригласив ее в этот ресторан и рассказывая ей о своей любви! Но, наверное, так поступают все мужчины. Им трудно поверить, что женщины, в которых они страстно влюблены, совершенно не любят их.

— Может быть, дело все-таки не во мне, а в том… мужчине, с которым у тебя сейчас роман? — чужим голосом произнес он.

— Да. — По ее лицу пробежала нервная улыбка. — Он совсем не похож на тебя.

— Ты любишь его? — Забыв о еде, Бьерн в упор смотрел на свою бывшую возлюбленную.