Ветер сулит бурю

Никогда, до самой смерти, не забыть им этой гонки. От нечеловеческих усилий тела их покрылись потом. Пот был везде — на груди, под мышками, стекал по ногам. И это было тем неприятнее оттого, что их пробирала холодная дрожь. Так бывает перед началом гриппа, прежде чем окончательно свалишься, — вот так же начнет вдруг тебя трясти.

«Вот оно что, — думал Мико, — может, у меня грипп. Может, я лежу дома в постели, у нас в Кладдахе, и это все бред».

Приблизительно в полумиле от берега они оглянулись. Никакой лодки сзади не было.

Тогда немного погодя они остановились.

— Эгей! — крикнул дядя Джэймс. — Вы там, ребята?

Ответа не было.

Слышны были только всплеск весел и голоса рыбаков. Они как раз прошли сейчас залив и выходили в открытое море.

— А ну, послушайте-ка, — сказал дядя Джеймс. — Эти-то хоть настоящие?

— Эти-то да, — сказал Мико, внимательно приглядываясь к лодке, которая была к ним ближе остальных. Он разглядел возвышавшуюся над всеми фигуру отца, сидевшего на второй паре весел.

— Померещилось нам это, что ли, дядя Джеймс? — спросил Комин.

— Нет, — сказал дядя Джеймс. — Это нам было предупреждение. Больше мы в море не пойдем. Гребите-ка к ним, надо им сказать.

— А поверят они нам? — усомнился Мико. Ему уже самому не верилось, что это с ними произошло.

— Ну и дураки будут, если не поверят, — сказал дядя Джеймс. — Идите им навстречу.

Они стали грести к приближавшейся лодке и скоро подошли к ней спереди. У Мико снова мороз пошел по коже, когда он увидел ее вблизи: совершенно то же самое, та же знакомая лодка, те же шесть весел, те же сгибающиеся и разгибающиеся спины. Только с этой лодки доносились голоса, и всплеск весел, и веселая перебранка.

— Поворачивайте домой! — крикнул дядя Джеймс, когда лодки поравнялись. — Ради всего святого, поворачивайте домой! И другим скажите, чтобы тоже возвращались.

Загорелые руки вцепились в борта, и лодки столкнулись.

— Чего это с тобой опять, Джеймс? — спросил Тиг, отец Комина, возившийся с сетями на корме.

— Мы такое видели, не приведи Бог! — сказал дядя Джеймс. — Мы видели какую-то чудную лодку. Это предупреждение. Верьте моему слову. Быть беде сегодня на море. Гребите домой, ради Бога.

— Вот так так! — сказал Майкл Том. Он сидел тут же в лодке, опираясь на весла. — Дядя-то Джеймс опять за самогон принялся. А ну, ребята, не скупитесь, дайте и нам приложиться.

— Слушайте, это не шутки, — сказал Комин. — Он верно говорит, слушайте. Мы видели лодку, она шла за нами, а потом смотрим, нет ее.

— Комин, — сказал Тиг с задумчивым видом, — уж не хочешь ли ты отомстить отцу родному за прежнее? Ну-ка, выкладывай нам свою историю.

— Дураки вы, — сказал Мико. — Вам правду говорят. Знаете, как мы перепугались, у меня прямо волосы дыбом встали, как у собаки какой. Послушай, отец, хоть ты им втолкуй. Поворачивайте домой.

— Да иди ты, Мико! — сказал Микиль со смехом. — Спятил ты в самом деле или привидений насмотрелся? Очнись, парень, перестань околесицу нести. Напились вы, что ли?

— А-а, вот оно что! — сказал Тиг. — Это Большой Микиль с Мико нарочно решили нас разыграть, чтобы увильнуть от работы. Вы только посмотрите на него! Куда ему грести, он же совсем уморился. Его раздуло, как жеребца на сухой соломе. Знал, что не сдюжит, ну и договорился с Мико, поручил ему придумать какую-то лодку с привидениями, чтобы можно было домой улизнуть.

Рыбаки в лодке расхохотались. Их было пятеро. Микиль тоже хохотал.

— Ну, Мико! — сказал он. — Видал? Ты отца трусом каким-то выставляешь. Проваливай-ка со своим пьяным бредом и не мешай честным рыбакам трудиться.

И Микиль уперся ногами и навалился на весла так, что лодка заскрипела, и другие тоже налегли на весла, а Мико обозлился и не выпускал борт, стараясь остановить их, но дядя Джеймс поймал его за руку и сказал:

— Оставь, Мико, пускай их идут.

Лодка ушла, и до них еще долго долетал смех, а они сидели в тихонько покачивавшейся байдарке и чего-то ждали. «Привидения… призраки!» — слышалось издалека, и до них доносился голос Тига:

— Эй, дядя Джеймс, здесь я главный сочинитель! Тебе что, слава моя покоя не дает?

Они потихоньку добрались до мыса, и вытащили байдарку на берег, и сели на камни, и утерли лбы подкладкой кепок. Все молчали. Они сидели там как на иголках, до того нервы у них были натянуты, и не спускали глаз с вереницы лодок, растянувшихся тоненькой цепочкой в море, пока наконец в небе не забрезжил бледный рассвет и они не увидели, как лодки повернули домой, и ничего не случилось, совершенно ничего. И тогда они посмотрели друг на друга, и лица у них были осунувшиеся, и глаза воспаленные.

— Померещилось нам это, что ли? — спросил Мико.

— Нет, не померещилось, — сказал дядя Джеймс.

— А не выйдет ли так, что утром мы сами себе дураками покажемся, когда они раззвонят повсюду эту историю? Ведь нам после этого проходу не дадут. Жди теперь, когда все это уляжется.

— Не думаю, — сказал дядя Джеймс, поднимаясь устало на ноги. — Ведь случилось же это. Или, может, нет?

Они снова переглянулись.

— Пожалуй что, — сказал Мико.