Ветер уносит мертвые листья

Первым делом Изи сунулась в зеркало. Послюнявила палец, пригладила брови. Стянула с хвостика резинку, растрепала пальцами тонкие волосенки. Короткий коридор открывался в гостиную, еще полупустую. Изи подошла к стеллажу с книгами и перебрала пальцами, будто клавиши, одинаково светлые корешки. Мама за такое бы убила, подумал Вадик, и решил потом протереть книги, чтобы на них не осталось следов. Распахнул первую попавшуюся дверь, думая, что это гардероб. Внутри коралловые стены туалета. Изи тут как тут.

– Руки мыть! – выкрутился Вадик и пустил воду в каменную раковину.

– Я впервые в таком доме, – тихо проговорила Изи, не скрывая зависти.

– Почти год ремонт делали, – Вадик ласково взял в свои ладони лапки Изи и принялся их намыливать.

– Чего ты со мной как с дитем? – из зеркала на Вадика в упор смотрела совсем другая Изи. Девочка-убийца.

– Ну а ты что, взрослая тетка? – примирительно спросил Вадик и смыл пену с рук, а затем бережно ополоснул раковину.

– Дите может заколоть взрослого мужика? – Изи проигнорировала пушистое полотенце, с которого еще не срезали этикетку, и тряхнула кистями, разбрызгивая капли на глянцевый мрамор.

– Слушай, не надо об этом здесь.

– Это еще почему? Что такого?

– Ну, ты уже все рассказала мне в мотеле, чего опять. – Вадик приобнял Изи и повел в гостиную. – Давай покажу тебе нашу комнату.

Изи снова собрала волосы в жидкий кустик, выпрямила спину и заскользила по паркету в танце. Дверь в комнату сливалась с декоративной темно-малахитового цвета штукатуркой: бугры и полосы, если отступить от стены подальше, составляли образ какой-то кинодивы. Вадик надавил на ручку, распахнул дверь, и стена стала похожа на пазл с недостающей деталью.

Комната оказалась небольшой и, в отличие от изящной гостиной, напоминала гараж: стеллаж, железная тумба с плазмой, стена за ней тоже обшита металлическим листом. Вадик подтвердил это, присандалив к ней магнитный брелок с ключами от тачки. Напротив окна голая кровать-полуторка, напоминающая мат в спортзале, и сварной стол, на котором веером лежат какие-то рекламные брошюрки на английском.

– Нам надо выучить французский! – воскликнула Изи и упала ничком на кровать. – Мы же полетим к маман в Париж.

Вадик молча прилег рядом, и тельце Изи тут же съехало ему на грудь.

– Когда будем в безопасности, я все расскажу в интервью, – жарко прошептала она. – Нам дадут убежище, надо только выбраться отсюда.

– Почему ты так хочешь уехать, львенок? Со мной ты в безопасности.

– Здесь нас не простят, – Изи прикрыла глаза, и ее голова, до этого как будто ничего не весившая, стала невыносимо тяжелой. – Особенно Нюкту. Наоборот, добрые люди скажут: сама виновата, сама провоцировала, курва, вертихвостка! Наша же вон классуха первая так и заявит, – Изи сверкнула глазами и просипела, подражая учительнице: – Федор Михайлович такой хороший был мужчина, он бы никогда-а-а!

– Ну а если мы просто переждем? Труп я спрятал, мало ли, куда твой отец мог уехать и где пропасть.

– И ему сойдет с рук все, что он с нами делал все эти годы?

– Но ты его уже и так наказала.

– Но моей истории никто не знает! Мы должны уехать отсюда и там все рассказать.

– Чтобы что? – осторожно поинтересовался Вадик и тут же пожалел, что затеял спор.

– Бо-о-оже, чел! – Изи закатила глаза. – Ты меня достал. Сразу видно, что ты из другого теста, весь такой благополучный.

– Я?

– Ты! Что это за комната вообще? Лофт? Ты что, собирал картинки на пинтересте? – Изи презрительно наморщилась и передразнила Вадика: – Мам, я хочу комнату как на этой фоточке, чтобы все было из железа, чтобы я мог херачить магнитики прямо на стену.

– Изи, – Вадик приподнялся на локте и легонько коснулся холодного плеча, – я же с тобой. Хочешь уехать – уедем.

Верхняя губа Изи с бледным растушеванным контуром дрогнула. Вадик впился в нее поцелуем, пососал ротик, точно ириску, и нехотя отстранился. Осознал, что телефон давно зв1онит.

– Кому это ты понадобился в такое время? – Изи замерла и стала похожа на восковую куклу.

Вадик дернул плечом: лишь бы не Голум. Тот просто так никогда не объявляется. И точно, он.

– Привет, братан, – послышался в трубке дребезжащий голосишко. – Слышь, а мужика того, которого мы в ямке присыпали, откопали все-таки. Прикинь? Разорили наш секретик.

Вадик дернулся, оглянулся на Изи, которая пальцем расковыривала дырку на покрывале.

Так, если папу Угаренко обнаружили на кладбище, никто уже не свяжет труп с его безбашенными дочками. Единственная ниточка к Изи – вот этот Голум. Тоже его грохнуть на всякий случай? Не смешно.

– Так мне, братишка, денег надо, – продолжил Голум примерным детским голоском. Вот прям очень, пятерочку подкинешь?

– Тебе по номеру телефона?

– Ну да, – засуетился обрадованный Голум.

Вадик сбросил вызов и перевел шантажисту пять тысяч. На карте осталось четыреста рублей.

И снова звонок. Что, мало ему? Но на экране высветилось «Мама».

– Родители, – буркнул Вадик и, нажав «Ответить», сутуло заходил по комнате, закрываясь от Изи спиной.