Ветер в ивах

Они легко катили по наезженному пути. Крот шел у головы коня и радушно с ним беседовал. Конь жаловался, что насильно втянут в это предприятие и что никто не обращает на него внимания, и с ним не считаются. Жаб и Водяной Крыс шли позади телеги, разговаривая между собой. Вообще-то говорил один Жаб. Крыс в промежутках вставлял: «Вот именно. А что ж вы ему сказали?» Думал он совсем о другом. Но тут далеко позади послышался настырный звук, напомнивший собой жужжание пчелы. Они оглянулись и заметили маленькое облако с темной точкой в середине. Облако с невероятной скоростью на них надвигалось, и, взвывая, словно потревоженное болью животное, временами издавало: «пип-пип». Плохо соображая, что это значит, оба приятеля вернулись к прерванному разговору. Однако мирная сцена в один момент была нарушена – шквал ветра заставил их разом спрыгнуть в кювет. «Пип-пип» – снова с наглым упорством прозвучало в ушах! Они едва успели бросить взгляд на то, что с блеском промелькнуло мимо них… на дорогой сафьян, на обнимавшего штурвал лоцмана, способного, казалось, в долю секунды овладевать землей и небом. Потом они опять нырнули в столь же темное облако, которое еще раз прожужжав, превратило себя в далекую точку.

Грезя о спокойном выгоне, старый конь между тем лениво брел вдоль дороги. Оказавшись в столь необычной для него ситуации, он получил, наконец, моральное право дать волю природной своей горячности. Встав на дыбы, и бросаясь вперед, он сумел-таки, несмотря на все усилия Крота, развернуть телегу к ближайшей канаве. Повозка заколебалась… раздался душераздирающий треск… и их канареечно окрашенный фургон… их гордость, их краса, рухнул в канаву, превратив себя в неисправимую развалину.

Крыс в отчаянии так и запрыгал по дороге. Он не мог прийти в себя от досады. Потрясая обоим кулаками, он кричал: «Негодяи! Разбойники! Лихачи проклятые! Подождите, я найду на вас управу! Я сообщу куда следует! Я вас по судам затаскаю!». Грусть его по родному дому мигом улетучилась. Он мгновенно превратился в шкипера канареечно-желтого судна, посаженного на мель беспечными жокеями-матросами. Он пытался припомнить все самые яркие, самые цветистые выражения, какие употреблялись им в свое время по адресу владельцев моторных лодок, проходивших слишком близко от берега и заливавших ковер в его кабинете.

Жаб уселся прямо в пыли. Вытянув перед собой ноги, он безотрывно смотрел в ту сторону, где исчезла злонравная точка. Он часто дышал, на лице его было разлито безмятежное выражение, временам из уст доносилось слабое «пип-пип».

Крот пытался успокоить коня, и спустя какое-то время это ему удалось. Потом он отправился взглянуть на телегу. Вид у нее был плачевным: окна выбиты, оси безнадежно погнуты, одно колесо отвалилось… всюду разбросаны банки с сардинами, в клетке жалобно рыдает и просится на волю птичка.

Крыс приблизился к своему другу, но их объединенных усилий явно не хватало.

– Эй, Жаб! – закричали они. – Иди на помощь!

Не сказав ни слова в ответ, Жаб даже с места не сдвинулся. И тогда им захотелось посмотреть на него в упор и поинтересоваться, что же с ним случилось. Они нашли его в глубочайшем трансе, счастливая улыбка плавала по его безмолвным губам, глаза по-прежнему смотрели на пыльный след, принесший им разруху и горе. Временами он все еще бормотал: «Пип-пип».

Крыс потряс его за плечо.

– Вы помогать нам думаете?

– Сколько великолепия, – прошептал тот, не делая и попытки шевельнуться. – Это поэзия движения! Вот он настоящий способ путешествовать! И он единственный! Сегодня здесь… для других неделя… а ты завтра… мелькают деревни, города, проносятся столицы – всегда впереди что-то новенькое! О, какое блаженство! О, пип-пип!

– Не будьте ослом, Жаб! – гневно взвыл Крыс.

– И подумать только, о нем я не знал! – в беспамятстве продолжал Жаб. – Не знал все эти заполненные пустотой, оставшиеся позади долгие годы. И не догадывался, и не подозревал! Но теперь… теперь-то я все по-настоящему понимаю! О, какое блестящее тут будущее! О, какие облака пыли понесутся за мной… когда помчусь куда-нибудь со всей его безрассудной скоростью! Сколько фургонов на своем пути я смогу опрокинуть! Жалких и маленьких пошлых телег… канареечно-желтых!

– Что с ним будем делать? – спросил Крот у Водяного Крыса.

– Решительно ничего, – твердо ответил Крыс. – Потому что здесь уже решительно ничто не поможет. Видите ли, я знаю его очень давно. Сейчас он одержим. У него мания. Она полностью им овладела, и он находится в своей обычной первой стадии. Теперь на несколько дней он абсолютно конченное животное. Не обращайте больше на него внимания. Давайте лучше пойдем и посмотрим, что можно сделать с телегой.

Тщательный осмотр показал им, что при всем старании путешествие на этом виде транспорта все-таки невозможно. Оси были в удручающем состоянии, отвалившееся колесо раскололось на части. Тогда Крыс связал вожжи и, держась за них, направил коня вперед. В другую руку он взял клетку с ее истеричной владелицей.