Ветер в ивах

— Лучший дом на всей реке! — визгливо согласился Жабби и, не удержавшись, добавил: — Да и где бы там ни было, если уж на то пошло.

Тут Крыс толкнул Крота локтем, а Жабб, к несчастью, заметил его движение и сильно покраснел. Воцарилось молчание.

Наконец, Жабб захохотал:

— Ну, хорошо, Крысси, пусть это только мое мнение, но дом не так уж плох, не правда ли? Вы и сами знаете, что он вам нравится. Оставим это. Давайте сосредоточимся. Вы именно те животные, которые мне подходят. Вы мне поможете: дельце есть. Дело чрезвычайное.

— Вы, я полагаю, о гребле? — притворно зевнул Крыс. — Все еще много брызг, но успехи налицо. Побольше терпения и тренировки, и вы могли бы…

— Фи! Какие лодки? — сморщился Жабб. — Детский сад. Брошено давным-давно. Пустая трата времени — вот что это такое. Меня снедает печаль, когда я вижу, друзья мои, как вы растрачиваетесь в столь пустом занятии; вы, которым пора бы знать жизнь! О, нет! Лично я нашел свое призвание — истинное дело, стоящее всей жизни. Остаток дней я намерен посвятить ему, и могу лишь сожалеть о годах, прожитых мной впустую, безвозвратно ушедших, растраченных по мелочам. Я надеюсь, Крысси, ваш юный друг окажет мне любезность и пройдется с нами?

Отправились на конюшни; вторым шел Крыс с выражением гадливого недоверия на лице. У каретного сарая они увидели фургон, окрашенный в канареечный цвет с зеленоватым отливом. Весь он, включая ярко-красные колеса, блестел новизной.

— Что я вам говорил?! — вскричал Жабб, широко расставив лапы и выпятив грудь. — Перед вами настоящая жизнь, воплощенная в обыкновенной телеге. Широкие дороги, пыльные проселки, здоровье, простота, луга, пригорки! Биваки и села, веси, города! Сегодня здесь — завтра там. Путешествие, перемена мест, интерес, восторг! Весь мир перед тобою! Горизонт, как мыльный пузырь! Причем: вы видите лучший фургон из всех, что когда-либо существовали, — безо всякого исключения. Забирайтесь внутрь и посмотрите, как он оборудован. Все продумано мной собственноручно. Подчеркиваю: собственноручно!

Крот, вконец заинтригованный и восхищенный, с готовностью поднялся в фургон вслед за Жаббом. Крыс же только фыркнул, сунул лапы поглубже в карманы и с места не двинулся.

А фургон и действительно был компактный и комфортабельный: маленькие коечки, откидной столик, плита, шкафчики и книжные полки, клетка с птичкой, а также горшки, котлы, кастрюли и кувшины всех видов и размеров.

— Все есть! — торжествовал Жабб, открывая шкафчики один за другим. — Взгляните: бисквиты, консервированные омары, сардины — все, что душа пожелает. Содовая вода — тут же, табачок — вот тут, почтовая бумага, грудинка, джем, карты и домино — вы найдете всё, — продолжал он, выбираясь из фургона, — сразу же после обеда, как только мы тронемся в путь.

— Прошу прощения, — протянул Крыс, лениво жуя соломинку, — я что-то не расслышал про «мы», про «тронемся» и про «в путь».

— Начинается! — поморщился Жабб. — Бросьте, старина, этот постный тон: вы же знаете — ехать придется! Без вас я пропаду, так что считайте вопрос решенным. И не спорьте со мной: чего-чего, а этого я не выношу. Вы, надеюсь, не намерены всю жизнь гнить в этой затхлой вонючей реке, проживая в какой-то дыре и играя в лодочки? Я покажу вам мир! Я сделаю из вас настоящее животное, мой мальчик!

— Мир мало интересует меня, — тихо, но убедительно сказал Крыс. — Я никуда не еду, и это очевидно. Да, я собираюсь прожить всю жизнь на родной реке; да, — в дыре, да, — с лодочкой. Жить так, как жил всегда! Больше того, Крот останется со мной и будет делать то, что делаю я. Правда, г-н Крот?

— Ну, конечно, буду, — согласился преданный Крот. — Я всегда буду с вами, и все будет так, как вы скажете… Но было бы тоже весьма забавно… ну… тем не менее, что ли, — добавил он грустно.

Бедный крот! Ему так хотелось встать на тропу испытаний! Она так волновала его, была такая исхоженная!.. Кроме того, Крот с первого взгляда полюбил канареечную повозку и ее маленькие приспособления.

Крыс видел, что творилось в душе друга, и колебался. Он никогда не огорчал товарищей — это было чуждо его натуре, а с Кротом он не просто дружил: он любил его. Ради него он мог пойти на всё… Почти на всё…

Жабб пристально всматривался в обоих.

— Ладно. Пойдемте в дом, за едой потолкуем, — дипломатично предложил он. — Не стоит натощак принимать решения. Но лично мне, конечно, все равно: просто хотелось доставить вам удовольствие. Мой девиз: «Живи ради всех!».

За обедом, как всегда роскошным, Жабб разошелся. Не обращая внимания на Крыса, он играл на струнах неискушенной души Крота, будто на арфе. Животное от природы словоохотливое, Жабб искренне верил в свои ораторские способности и готов был следовать за собственным воображением хоть на край света. Он живописал кочевую жизнь в таких радужных тонах, что арфа его повизгивала и едва не падала со стула.