Ветер в ладонях

А над Городом плывут облака,
Закрывая небесный свет,
А над Городом жёлтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды
По имени Солнце…
И две тысячи лет — война,
Война без особых причин,
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин…
И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово «да» и слово «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имён.
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
И упасть опалённым Звездой
По имени Солнце…

Появилось лёгкое дуновение Ветра — значит, о чём-то важном говорят эти слова. Странник попросил водителя остановить машину.

— Правильно, что вышли здесь — нечего светить адрес, — одобрительно сказал Солдат.

— Ты понимаешь, что я не связан с древними пророчествами? — спросил Странник.

— Ты прошёл тоннель смерти! Только Избранник мог это сделать.

— Знаю ещё двух людей, которые способны почувствовать ловушки, а сколько ещё мне неизвестны! Если человеку определено жить и умереть в отведенный для него срок — с ним ничего не случится раньше времени. Ты об этом знаешь лучше. Но нельзя испытывать судьбу и играть со смертью. Во-первых, ты не знаешь свою судьбу, во-вторых, нарушаешь закон о ценности жизни, ставя её на кон. Да, я прошёл тоннель смерти, но мне помогали. Бог не дал мне умереть. Вероятно, я должен сделать что-то более важное.

— Как бы там ни было, пройти тоннель смерти мог только избранник. Даже я, который проверял свои способности револьверной пулей, не прошёл бы. Не удивляйся, сейчас расскажу. Шестизарядный револьвер, в пустой барабан вкладывается один патрон, проворачиваем несколько раз, чтобы никто не знал, где он. Подношу револьвер к подбородку, требую тишины и чувствую… Всё спокойно — нажимаю на курок, если нет — стреляю в воздух. Молодой был, глупый, хотел поразить товарищей и женщин, да и деньги были нужны.

— И ни разу не ошибся? — улыбнулся Странник.

— Как видишь. Так вот, на всех повлияет твоё деяние, особенно на воинов пустыни, — уверенно произнёс Солдат.

— Этого я больше всего и опасаюсь. Людям нравятся чудеса. Особый вид зрелища, который подавай им чуть ли не каждый день. Я не Провидец, не умею внушать человеку, что тот вместо лука ест арбуз, не умею поражать воображение. Моя сила не принадлежит мне, не от себя говорю и творю дела.

— А Провидец? Разве не Бог одарил его?

— Не знаю. Но здесь что-то другое, я это чувствую, иной дух. Он с детства страдал лунатизмом, предупреждал о бедствиях, слышал мысли, находил потерянные вещи, владел как своей волей, так и чужой. Провидец может управлять своей силой, я не могу. Трудно представить, что Бог поможет найти на потеху публики спрятанную зрителем вещь. И как вообще об этом вопрошать?

— А кто ему помогает?

— В человеке в той или иной степени заложены способности, кто-то развивает их, кто-то ленится или не знает как. Это как тренировка тела. Один потеет, годами наращивает мышцы. Другой получает силу по наследству, если хочешь, генетически, поэтому особо не напрягается, а кто-то прибегает к допингу, который даёт мгновенный результат и плачевные последствия. Но рано или поздно способности без тренировки тускнеют.

— Понял… — кивнул Солдат. — Наконец мы в Городе. Мне кажется, прошло не три дня, а целая жизнь. Ты знаешь, что будет дальше?

— Понятия не имею. Мне бы отдохнуть немного, принять душ и поспать.

— Скоро дойдём. Провидец ждёт нас.

— Меня ждёт Птица.

— Какая птица?

— Это девушка, которую мы взяли с собой. Я назвал её Птица.

— Как в песенке про птицу, — подмигнул Солдат.

А птицу так и тянет летать!
У птицы той крылатая мать,
У птицы той летучий отец,
А она сама, будто нет ума,
Не может летать и всё…

— Не совсем:

Ненужный кто-то за окном
Стоял и требовал любви.
Я всё оставил на потом,
Я говорил себе:
Не за что биться,
Нечем делиться,
Всё об одном,
Стоит ли злиться
Там за окном
Птица я, птица…

— Почему именно эта песня отображает суть? — засмеялся Солдат.

— А ты вспомни кое-что: