Ветер вересковых пустошей

Никогда не познать ей более любви мужской, ласки, горькая у неё судьбинушка была здесь, безрадостная. И тут княгиня Марфа вдруг осознала, что боги ведь дают ей еще одну ночь, ночь жизни, а, может, и ночь любви. Посмеет ли она? Вспомнила Марфа ночи, проведенные с супругом, теперь уже мертвым, вспомнила унижения, оскорбления, синяки и решила — посмеет. Последняя это воля её, ведь пока она еще княгиня. Открыв дверь, увидела Марфа одну из девок теремных, и сказала:

— Марфа, кликни ко мне одного из дружинников — Дага, слово мне молвить ему надобно.

И так в Торинграде любили и почитали свою княгиню, что Макфа и не заподозрила в просьбе княгини что-либо дурное, кликнула Дага.

Дружинник был немало удивлен тем, что княгиня Марфа позвала его. По дороге из дружинной избы к ней в одрину Даг ломал голову над тем, что ей понадобилось, и, в конце концов, пришел к выводу, что, наверное, княгиня Марфа попросит присмотреть за княжной Прекрасой и её мальцом. Всё-таки он ведь один из лучших воинов в дружине Торинградской.

Войдя в покои княгини, Даг потрясенно остановился возле двери, ибо княгиня Марфа встречала его с головой непокрытой, русые волосы её были свободно распущенны по плечам, как у славницы. А та смотрела на его высокую, широкоплечую фигуру, седые волосы и русую бороду, серые глаза и не могла налюбоваться.

— Закрой дверь, Даг, — взволнованно сказала княгиня.

Дружинник подчинился, прикрыл дверь и, обернувшись к Марфе, выжидающе замер, склонив голову в поклоне.

— Даг, ты же знаешь, что завтра будет тризна[94], служительница смерти[95] уже готовит тело князя Торина к прощанию.

Дружинник кивнул, он всё это знал. Даг не смел смотреть на свою княгиню, на её длинные русые волосы, раскинутые по плечам, стыдно и неудобно было ему глядеть на жену князя своего, тем более что выглядела она не так, как бы следовало княгине.

— У меня была несчастливая жизнь с Торином, — продолжила Марфа, — он был тяжелый и сложный человек.

— Не гневи богов, княгиня, князь был достойным воином и правителем, — возразил Даг.

— Может, и был он достойным воином и правителем, только супругом был никудышным, радости в супружестве не познала я, ласки мужней мне не довелось испытать на себе, — прошептала Марфа.

Даг смотрел на неё круглыми от удивления глазами. Теперь он уже не замечал её распущенных волос, зовущих взглядов. Она оскорбила его князя, того, кто вознес его до положения лучшего воина, того, кто всегда выделял его. «Наверное, боги лишили княгиню разума» — подумал Даг.

— Даг, это моя последняя ночь в подлунном мире, больше не будет для меня заката, не увижу я более ни осень, ни зиму, ни следующую весну…

— Неужели, княгиня, ты боишься? — недоуменно спросил дружинник.

— Нет, не боюсь, мне терять нечего, — горько ответила Марфа.

— Правильно, что не боишься, боги разумнее нас людей, богами установлено, что погребают князя и его женщину, это правильно, так должно быть, ибо даже в Ирии бывает одиноко одному.

— В Ирии одиноко? Мне и при жизни было одиноко, — усмехнулась княгиня.

— Гневишь богов напрасно ты, в Торинграде каждый любит тебя и чтит. Зачем звала меня, княгиня? — спросил Даг.

— Даг, — несмело начала Марфа — ты мне милее всех, словно сама Лада коснулась меня своей рукой, когда я увидела тебя. Не познала я в супружестве ласки и радости, любви мужской… Последняя эта ночь для меня… Уж, не откажи мне в ласке… Прошу тебя…

— Да, как же… Княгиня, что же говоришь ты такое? — потрясенно спросил Даг, — я же князю Торину клялся в верности, а ты просишь меня… О чем? Боги покарают тебя за это…, да, и меня тоже… Не по-людски это…

Княгиня Марфа склонила голову, ей было стыдно за то, что он отчитывает её, словно девку молодую неразумную. Но от своего она и не думала отрекаться так легко.

— Прошу тебя, Даг, — подняв на него глаза полные слез, шептала она, — прошу… Не откажи в просьбе последней. Я ведь с тех пор, как тебя увидела, только об этом и мечтала ночами одинокими…

— Княгиня, что же ты, словно волочайка какая-то, словно девка теремная бесчестная, — потрясенно сказал Даг.

— Прошу… — повторила Марфа.

Подошла к нему, обняла за плечи сильные, прижалась головой к шее, вдыхая мужской запах. Но оттолкнул её Даг, сказав:

— Видно и в правду в тебя дочь твоя пошла, такая же беспутная, по матери и дочка.

Сказал, словно кинжалом в живот ударил, выплюнул эти слова жестокие, и ушел, хлопнув дверью.

Не возжелал её Даг, а она просила, молила его лишь об одной ночи. Не было в жизни княгини Марфы горше разочарования. Заплакала она безутешно, надрывно….

На утро Любава нашла княгиню Марфу мертвой, из груди её торчал кинжал. Не перенесла Марфа последнего унижения в своей жизни, не смогла она прожить еще одну ночь отвергнутой, нежеланной женщиной.

ГЛАВА 26