Ветеран Армагеддона

По личику было видно, что инфернальной девице понравилось, что Лютиков запомнил ее имя. Еще больше ей понравилось имя Лютикова, когда он представился.

— Ой! — радостно сказала Жанна. — Вам имя идет, Володенька. А я от него просто тащусь. Был у меня один знакомый, его тоже Владимиром звали. Отчаянный был мальчик. Ему что на черта с кулаками полезть, что на Беса нарваться! Вовочка, зачем вам наш Кирчик сдался? Я — лучше!

Лютиков ничего не имел против этих слов. Симпатичная Жанночка и в самом деле была лучше сумрачного и полного уверенности в себе беса, но он принялся долго и путано объяснять Жанне причины, заставившие его искать беса.

— Эта та райская чувырла? — спросила с гримаской инфернальная девушка. — Чего ты волнуешься, Володенька? Таскается, небось, по мужикам. Ты посиди немного, я сейчас подменюсь, и мы с тобой оттянемся по полной программе, — с этими словами Жанна кокетливо и обещающе облизала влажные розовые губки.

Наверное, точно так же себя чувствуют мухи, которые в радостный солнечный день неожиданно для себя вляпались в паутину. Слаб духом своим мужик, не может он уберечься от соблазнов даже после смерти. Автор твердо уверен в существовании загробной жизни еще и потому, что видел в морге мужика, пенис которого находился в состоянии эрекции несколько суток после кончины. Медики, правда, находили этому естественное анатомическое объяснение, но хотелось бы все-таки узнать, что видела душа покойника в момент своего отделения от тела? Не иначе как нечто соблазнительное и порочное! История, конечно, удивительная, но ведь нельзя не верить собственным глазам, верно?

И неизвестно, что случилось бы с нестойким в плане морали поэтом, пусть и крайне обеспокоенным исчезновением музы, но и оттого нуждающимся в утешении, если бы над столиком, за который присел Лютиков, не послышался спокойный и оттого спасительный голос беса Кердьегора:

— Какими судьбами, Владимир Алексеевич? Иду по делам, а меня старушка останавливает. Тебя, говорит, Егорушка, праведник ищет, лакомый, говорит, кусочек сам в рот лезет!

Лютиков с облегчением ухватился за когтистую лапу беса.

— Нинель пропала! — выпалил он, уже не обращая внимания на помрачневшую Жанночку. А было с чего помрачнеть прелестной бесовке. У нее обстоятельства этот самый лакомый кусочек в виде Лютикова уводили уже во второй раз.

Выслушав Лютикова, бес задумчиво потер тяжелый подбородок и прикрыл глаза.

— Нет, узнать-то я, конечно, узнаю, — сказал Кердьегор. — Только и так уже понятно, что это в отношении вас прессинг продолжается. Впрямую лишить вас дара никто не решается, а вот вдохновения лишить, беспокойство определенное поселить — это у них запросто.

— А если с ней что-то серьезное? — не выдержал Лютиков. — Вы меня поймите, я места себе не нахожу, из рук все буквально валится… Ну скажите на милость, зачем я им сдался!

— А вот этого я не знаю, — хмуро сказал Кердьегор и с мрачным любопытством оглядел встревоженного поэта.

— Может, и впрямь что-то затевается? — задохнулся от собственной догадки Лютиков.

— Вы о чем, Владимир Алексеевич? — искренне удивился бес.

— Да об Армагеддоне, — вздохнул Лютиков.

Лицо Кердьегора отразило скуку и отвращение, бес махнул рукой.

— Глупости, — сказал он. — Двадцать столетий они в эту игру «Зарница» играют. За такое время можно было что-то свеженькое изобрести. Глупости, Володя, у них дальше лозунгов это никогда не пойдет. Ах, Армагеддон! — вздохнул он мечтательно. — Это ведь не шуточки, это ведь такое! Кровь в жилах кипит, чувствуешь, что живешь! Планеты в пыль, звезды в искры! Но разве эти райские чистоплюи решатся нарушить однажды и навсегда установленный порядок вещей? Нет, Владимир Алексеевич, ваша догадка хоть и будоражит воображение, но лишена какой-либо конкретной основы. А жаль!

Он поднялся, устало поводя плечами.

— Завтра я к вам загляну, — сказал бес. — В то же время и на том же месте, где мы с вами прошлый раз по просьбе музы встречались. А сейчас успокойтесь, отвлекитесь немного, выпейте, если это вам помогает…

Некоторое время Лютиков задумчиво смотрел ему вслед.

Пришел в себя он от прикосновения теплой ладошки.

Рядом, наклонившись к столику, стояла Жанна. Кокетливо заглянув в глаза Лютикову, она слегка хрипловатым голосом сказала:

— А вот и я, мой маленький! Ты еще не раздумал продолжить наше знакомство? С чего мы начнем, Володенька, — с постели или вина?

И тут надо честно сказать, что Лютиков поддался бесовским чарам. Нуждался он в утешении. А кто может утешить мужчину, пусть и покойного, лучше женщины? Не так оказался страшен черт, как его малюют.