Ветеран

Локк лежал на кровати. На полуистлевшей, жесткой старой кровати, брошенной здесь, вместе со всей мебелью, бежавшими от смерти людьми. Это было странно — Локку казалось, что он когда-то также лежал на кровати: на спине, подложив сложенные руки под голову, закинув одну ногу на другую и смотря в потолок. Локк был практически уверен в этом.

На темной улице ветер шептался с пустыми глазницами домов, влетая в них, кружась по их бетонным внутренностям, и вылетая обратно. Над городом висели тучи — они не расходились с тех пор, как город умер, словно прощались с ним  и никак не могли разразиться своими радиоактивными слезами. А какое прощание без слез?

А Локк все лежал, пытаясь выудить из закоулков своей мутировавшей памяти осколки прошлого. Не добившись успеха, он снова пришел к выводу, что когда-то был человеком. Он знал это и раньше, но теперь еще больше уверился. И этот вывод вовсе не приносил Локку удовольствия.

Локк — сильный, проворный, хитрый. Не лишенный чувства юмора. Что мог жалкий человечишка, пусть даже облаченный в груду железных пластинок и ощетинившийся автоматом противопоставить Локку? Нет, определенно, Локку нравилось то, что с ним сделала радиация.

Или не только она?

Неподалеку раздался рвущий на части клекот. Но Локк ничего не почуствовал — человеческие чувства были для него закрыты. Но он и не тосковал по ним.

Ветер проник в комнату, где лежал Локк, промчался по ней, сметая все сохранившиеся бумаги на пол и, не завоевав внимания лежавшего на кровати мутанта, вылетел, хлопнув форточкой.

Странно, разве людям не говорили заклеивать окна при радиационной атаке?

Вскоре бесплодное лежание на кровати надоело Локку. Он встал и прислушался к себе. Желудок молчал. Охота откладывается.

* * *

-        Итак, мы начинаем процесс по делу Егора Белозерского. Адвокатом обвиняемого выступит...- судья оторвал глаза от бумаги и спросил Егора,- кто ваш адвокат?

Сквозь толпу протиснулся один из челноков (кажется, Александр, припомнил Егор). Он поклонился судьям, объявил, что будет выступать в качестве адвоката подсудимого и сел между Егором и его «соседом». Тот уже упел побриться и при свете выглядел лет на тридцать.

Суд проходил прямо на платформе, вокруг собралась добрая половина жителей Балтийской. Судя по настроениям, толпа жаждала хлеба и зрелищ.

Процесс начался. Егор, вслушиваясь в обвинение начинал кое-что понимать.

Через сутки после того, как он уехал с Кирзы, один рецидивист угнал станционную дрезину и перестрелял всех, кто попытался помешать ему, в том числе и половину охраны северного блокпоста. После этого он ворвался на станцию Нарвская, где также устроил кровавую баню, которой ничто не смогло помешать. Гонец, прибыший на Балтийскую по второму тоннелю, утверждал, что рецидивист был не один. Егор же подозрительно подходил под описание — и время его отъезда, и прописка давали повод к аресту.

Суд длился мучительно долго. Разобравшись с делом Егора, началось разбирательство с его «соседом», в чем его обвиняли, парень уже не стал вникать. Он встрепенулся только тогда, когда толпа вокруг зашумела. Судья поднялся.

-        Приговор будет зачитан на южном блокпосте. Подсудимых, адвокатов и конвоиров прошу пройти к дрезине.

Дальнейший путь через станцию и по тоннелю запомнился Егору очень туманно. Он не по наслышке знал, что делают с заключенными на блокпосте. Парню несколько лет назад пришлось выступить свидетелем. Тогда человека приговорили. Егор до сих пор помнил тугие темные  капли на бетонной стене тоннеля, куда вывезли подозреваемого «для вынесения приговора»...

Недоезжая нескольких метров до поста их остановили и поставили к стене. Один из конвоиров развернул бумагу и начал читать:

-        Ворошилов Степан Анатольевич, за постоянные нарушения порядка, дисциплины станции а так же за предумышленное убийство приговаривается к высшей мере наказания, приговор обжалованию не подлежит, привести к исполнению сразу после зачтения...

Белозерский Егор Дмитриевич, за массовые убийства, нарушения режимов нескольких станций...

Вдруг тоннель вдалеке осветился, что-то загрохотало по рельсам. Дозорные у костра похватали автоматы и кинулись к своим постам.

Прямо на них, не пытаясь затормозить, неслась дрезина. Ей управляли три человека, двое из которых были вооружены и уже выцеливали разбежавшихся солдат.

Все произошло за считанные мгновения. Сокамерник Егора прыгнул вперед, врезал кулаком в челюсть близжайшему конвоиру. Дозорные и нападавшие одновременно открыли огонь. «Адвокат», крикнув, навалился на Егора, повалил его на рельсы, тем самым спасая парню и себе жизнь на близжайшие несколько секунд.

Пули врезались в стены, рикошетили, всюду разлеталась бетонная крошка. Кого-то ранили, крики наполнили тоннель.

А потом все стихло. Словно кто-то резко выключил звук. Егор осмелился поднять голову.

Прямо перед ним лежал его сокамерник. Под ним уже растекалось темное пятно. Впереди маячили дозорные — похоже, среди них потерь нет, только несколько раненых.