Ветерок

Они поймали такси. Это было лучшее, что можно вообразить: очередной ужин в Даунтауне. Как раз когда она открыла дверцу, из вестибюля вывалилась шумная компания поддавших незнакомцев. Они устремились куда-то в недра ночи. Ей захотелось бросить Джея с его одеялом и увязаться за ними в другую жизнь.

Джей захлопнул дверцу, и такси покатило прочь.

— Хочешь чего-нибудь конкретного? — спросил он.

— Нет.

Они остановились у входа почитать меню.

— Вроде неплохо, — сказал он.

— Замечательно.

— Я гляжу, ты не в экстазе.

— А надо быть в экстазе? Это же ужин, не бог весть что. Какая разница.

— Большая, если мы собираемся отстегнуть им сотню баксов, — сказал он. — За это надо хоть удовольствие получить.

— Как меня это достало, — сказала она, открыла дверь и вошла.

Это был итальянский ресторанчик с клетчатыми скатертями — вряд ли от него стоило ждать чего-то выдающегося. Да еще с кондиционерами! Вместо ветерка на них лился искусственно охлажденный воздух. Если бы Джей был рядом, она развернулась бы и ушла. Хозяева бросили вызов времени. Первый день весны — и они держали его за горло мертвой хваткой, дожидаясь, пока он перестанет сучить ножками.

Она попросила столик на двоих, затем повернулась и махнула Джею, приглашая его войти. Он не тронулся с места. Она прошла за официанткой к столику и села. Он мрачно взирал на нее через окно. Невероятно! Она взяла меню и стала его изучать. Так вот чем суждено было завершиться этому вечеру — убогой склокой в дешевой забегаловке, у которой столько же общего с пикником в парке, сколько у…

Она не заметила, как он открыл дверь. Он повысил голос, чтобы перекричать шум.

— Сама тут жри! — заорал он.

Она оторопело смотрела, как исчезает его голова и дверь медленно поворачивается на петлях. В первую секунду она была твердо намерена остаться, но люди оборачивались, чтобы на нее поглазеть, и ей стало стыдно. Она показалась себе такой потерянной, по сравнению с теми, кто сидел в маленьких уютных компаниях — среди друзей и любимых, свободный от гнетущей возможности иметь других спутников, мериться запросами, метаться в поисках лучшей жизни — и спокойно дожидался заказанных блюд, которые должны были прибыть в назначенный час с неотвратимостью судьбы!

Они покинули бар в возбуждении. Это было неожиданно. Это отвечало уникальности сегодняшнего вечера. Не просто любоваться парком издалека, восхищаясь его деревьями, и направляться прямиком к ним, в другую жизнь. В лифте она едва его узнавала. Он поглядывал на нее с улыбкой, какой она никогда раньше не видела. Этого было почти довольно, чтобы сбросить с себя груз долгой зимы и ее вымученной постельной возни.

С неба уже исчезли последние следы дневного света. В парк их привели серебристые шары старомодных уличных фонарей. Ее сердце взволнованно билось: где они этим займутся? Увидят ли их? Да и как это сделать — в авральном режиме или растянуть удовольствие, пощекотать себе нервы, заново насладиться дерзостью того, на что способны двое?

Они заходили все дальше и дальше в парк, пока не потеряли всякие ориентиры. Там они встали и огляделись по сторонам. Потом она взяла его за руку и потащила к черной купе деревьев.

Во время поцелуя он поспешно расстегивал штаны. Ей пришлось самой спустить трусы. Затем она повернулась, уперлась руками в землю и замерла в ожидании.

Ожидание затянулось.

— Тебе помочь? — шепнула она.

— Тс-с-с, — вдруг сказал он. — Слышишь?

— Что?

Он молчал.

— Джей!

— Лучше бы помочь, — сказал он.

Она повернулась. Через несколько минут снова уперлась руками в землю. И опять стала ждать.

— Не получается, — сказал он.

Она встала и отряхнулась.

— Ничего, — сказала она. Он быстро застегивал штаны. Она легонько потрепала его по голове.

Между ними была существенная разница — то, что он мог бы назвать ее непоседливостью, а она его благодушием, — которая не проявлялась, пока они не вступили в брак, или проявлялась лишь как возможность: покажется и сразу исчезнет. Ставя другому на вид его недостатки, часто в пылу ссоры, оба воспринимали это как неправдоподобные обвинения. Но если в ней и вправду кроется какое-то несговорчивое «я», которое можно прижать к стенке и обвинить, подумала она, то ему не хватает впечатлений, приключений, возможности совершить правильный поступок в правильную минуту. Оно не хочет просиживать жизнь дома или в кинотеатре.

Внезапно в ее мыслях произошел сбой. Она обвиняет его в предсказуемости — а сама? Вечер за вечером волнуется, как бы не упустить… чего? Она не знала. Чего-то, что она не могла определить, вечно маячащего прямо за гранью реальности. Как это, должно быть, утомительно для ее мужа! Он уже наверняка пришел к убеждению, что она никогда не найдет желаемого, мало того — что и искать-то нечего.

Ее больше не было рядом. Ему потребовалась добрая минута, чтобы это заметить. Он повернулся, затем медленно пошел обратно к ней.

Она взяла его за руку.

— Джей, — сказала она, — чем ты хотел бы сегодня заняться?

— Я думал, у нас сегодня пикник.

— А ты этого хочешь?

— Конечно, — сказал он. — А ты разве нет?

— Я слишком предсказуемая? Да, Джей?

— Потому что любишь пикники?