Ветхий дворец

Рассмотрим крошечную трещину в деревянной балке, некогда до блеска отполированной, но ныне тусклой и заброшенной. В трещине что-то пробилось. Что же? Может, листик. Может, первый побег нового семени, взыскующей света в неосвещенной комнате, из тьмы почвы, которая не была плодородной до того, как стала тусклой и заброшенной. А может, сорная трава, которая существует лишь некоторое время, прежде чем увянуть и умереть в ветхости, как умирает сам Дворец.

Неосвещенная комната?

Фундамент Дворца сместился. Совсем немного, на такую чуточку, что никто и не почувствовал. Но достаточно, чтобы облицовка в этой комнате задрожала. И дрожь свершила финальный аккорд, высвободив щепку, которая все эти годы пыталась отсоединиться от стены.

Щепка отошла с легчайшим щелчком, которого никто не слышал. Раздался треск, что-то хрустнуло и слилось с обычным треском и хрустом внутри Дворца, к какому все давно привыкли.

И дневной свет впервые коснулся крохотного растения на полу. Оно пило свет, ело его, практически махало ему.

А Дворец?

А Дворец кренился на ветру, словно сейчас распадется на части. Подгнившие балки и треснувшие крепления скрипели и стонали под весом камней, которые определяли его форму, и мебели, которая придавала ему вид чего-то большего, чем он был - приюта от дождей, снегов и бурь.

Дворцу уже более четырехсот лет, и он верно служил; недостойно презирать его за то, что он столь стар. Но в одном его месте теперь было нечто новое. Подумайте об этом. Одна неуместная новая мысль в болоте стабильных фактов.

ШЕСТЬ. ВЕЛИКАН

Вильмош, скрючившийся в три погибели в уголке под лестницей в винные погреба, вздохнул. Это определенно снова Батя[35]. Чечемё слишком мелкая, чтобы опрокинуть керамическую миску, а Хюга для этого чересчур ленивая. Вильмош налил в миску свежей воды и потянулся в клеть. Левой рукой взял норску за ухи, придерживая правой под заднюю часть. Приподнял так, чтобы быть со зверьком нос к носу, аккуратно держась вне досягаемости его резцов.

- Что тебе неймется, Батя? Почему ты все время переворачиваешь воду? - Раздвинув мех норски, заглянул промеж ног. - Или ты стал слишком взрослый, чтобы жить вместе со своими сестрами? В этом дело, да? Хочешь свои собственные покои, да? Мой брат тоже хотел. С этого его неприятности и начались.

Снова перехватил норску нос к носу.

- Следи за своим поведением. Будешь создавать беспорядок, отдам тебя повару. Вот.

Батя наморщил носик в адрес Вильмоша, не воспринимая сию угрозу всерьез. Норску переместили во временный загончик вместе с обеими его сестрами, пока Вильмош чистил их домик, медленно и аккуратно водя шершавой тряпкой, пропитанной щелоком, по всем прутьям, несколько раз потом ее споласкивая. Затем вымел из-под клетки весь помет и собрал в мешочек, чтобы потом передать Виктору - тот разводил для рыбалки собственных червей.

Потом он повторил процесс со второй клеткой, где жили сейчас только Атя и Аня - самец и самка, которые породили первую троицу. И только после того, как были вычищены обе клетки, а также временный загончик, Вильмош наполнил кормом две миски и поставил в клетки.

Корм он смешивал сам: зерно, некоторые корешки и листья, чуть-чуть травы и толика тщательно перемолотого мяса. Норски нуждаются в некотором количестве мяса для правильного функционирования организма, но они отказываются есть то, чего сами не убивали. Потратив на эксперименты несколько лет, Вильмош выяснил, что если мясо хорошо спрятано, норска и не заметит. Или, иногда думал он - сделает вид, что не заметит. Суеверная часть Вильмоша боялась обсуждать вопрос мяса вслух, а вдруг узнают, станут подозрительными и вообще откажутся от корма; часть несуеверная, восстав против этого, так и порывалась завести разговор именно о мясе.

- Я знаю, что тебе не нравится, - сказал он Бате, который потихоньку становился его любимчиком, хотя Вильмош старался уделять внимание всем зверькам. - Ты расстроен, потому что я не принес тебе домой ни кусочка драконятины. Ты ее хотел, да? Только вот если бы я ее дал тебе, дружочек Батяни, ты бы сморщил свой черный носик и отвернулся. И сказал бы: ты чего, он уже слишком давно дохлый - и даже не притронулся бы. Вот так вот. Что ж, Река унесла меня слишком быстро, чтобы я успел прихватить с собой хоть сколько-нибудь, а сейчас, боюсь, там уже все сожрали джареги.